объяснение. Если учесть, что все сотрудники нашего отдела, кроме меня и Нюты – мужчины, то совершенно очевидно, что найти ее в женском туалете было некому.
Из-за двери самой дальней кабинки – самой просторной, оборудованной биде и отдельным умывальником, и за это прозванной в народе «царской ложей», – тонкими струйками сочился табачный дым. Если прислушаться, то сквозь шум воды можно было расслышать сдавленные всхлипы.
– Нюта, ты здесь? – тихонько спросила я.
Щелкнул замок, дверь приоткрылась – и захлопнулась за мной.
Красноносая Нюта уселась на крышку унитаза. В биде плавали шесть окурков – и седьмой полетел туда же на моих глазах.
– Слушай, зачем принимать слова Дракулы так близко к сердцу! Тут же ничего личного, просто ему нужны наши должности, у него сестрины и свояченицы детки еще не все пристроены.
– Я все понимаю, – всхлипнула Нюта. – Но это… Это было так мерзко! И все сидели – все это слушали! И никто не сказал ему, что нельзя так разговаривать… с людьми!
– Все боятся за себя. Всем хочется остаться на этой работе, – мрачно сказала я. – Я бы, наверняка, тоже струсила. И не наверное, а точно. Я-то тут первый кандидат на вылет.
– Нет, первой вылечу я. Мне это продемонстрировали недвусмысленно.
Внезапно меня осенило.
– Знаешь что? Я сейчас принесу коньяк, ты выпьешь, и тебе сразу же полегчает.
– Ты что?! Дракула уже сказал, что я пьянствую на работе! Ты хочешь, чтобы это подтвердилось?!
– Дракула, если я правильно поняла, сказал, что ты сопли жуешь. Теперь будешь доказывать ему, что на самом деле не жуешь? Если ему действительно захочется уволить нас, думаешь, он не найдет предлога? А если ты так уж боишься, я выпью с тобой!
С этими словами я стремительно вышла из туалета, чувствуя себя членом комсомольского подполья в гитлеровском штабе.
К моему возвращению комната почти опустела. Референт Федя мрачно сказал мне:
– А я теперь подумываю, не сбрить ли мне бороду. Меня Синезубов уже второй раз спрашивает: «А у вас какая должность? У вас есть какие-нибудь вопросы по существу? Нет? А почему у вас тогда такой мрачный вид?». И смотрит, главное, на мой подбородок! А какие у меня могут быть вопросы по существу, когда я делопроизводством занимаюсь? Вот скажи, Маш, у меня что, действительно такой мрачный вид?
– Да нет, не очень.
Внутренний телефон у него на столе зазвонил – и это дало мне возможность незаметно достать из шкафа бутылку коньяка. Спрятав ее под кофту, я шмыгнула за дверь.
Но не успела я, придерживая бутылку на животе руками, сделать и трех шагов по коридору, как прямо передо мной соткалось из воздуха землистое лицо с глазами-остриями, которые и пригвоздили меня к месту.
– Здравствуйте, Людвиг Всеволодович, – прошелестела я.
– Очень приятно, – не утруждая себя приветствиями прошипел Синезубов, – Наконец-то мне сегодня удалось
