нам в мастерской сказали: он иногда только посмотрит на машину – с виду всё в порядке, а он уже знает, где поломка. Вроде чутьё такое у него. И пока они там вместе работают, папа им столько всего расскажет. Парень этот мне так и заявил:
– Да с твоим папкой телевизор никакой не нужен! Твой папка, наверное, сам бы пробился в телезвёзды, если б захотел. И вёл бы передачи. По центральным-то каналам про наши места много ли услышишь? Много они про Север понимают? А папка твой – это голова!
А уж мне сколько папа всего рассказывает! Но в мастерской нам некогда было говорить. Мы оставили у папки три рыбины. Сумка сразу полегчала, мама тряхнула ею и говорит:
– А эту рыбину – придём домой – зажарю!
Вышли мы с ней на улицу, а там нас пёс дожидается. А мама уже забыла, что хотела дать ему рыбью голову. Или хвост.
– Идём скорей, – говорит. – За Ростей в садик пора.
Подходим к остановке. Я говорю:
– Мама, купи беляш!
А мама отвечает:
– Ты что, их на машинном масле жарят! Такие даже собака есть не будет!
Я говорю:
– Может, будет…
Мама купила тогда беляш, и я отдал его пёсику. Пёсик взял беляш у меня из рук, отнёс к забору и стал есть. И тут как раз автобус подошёл. Я думал, что он, пёсик, даже не заметит, как мы уедем. Но нет. Глянул я из автобуса в окно, а он стоит у самой дороги с беляшом в зубах и смотрит прямо на меня.
Вот это да, думаю, верный бы из него получился друг. Но маму я даже не просил, чтоб взять его домой. Больно уж чумазый. Взрослым ведь это важней всего – чтоб грязи не было. Но грязь отмоешь – и все дела. А после он всюду ходил бы за мной и у школы бы меня дожидался, как тогда, когда ждал нас у папиной работы. Я бы играл с ним, а вечерами записывал бы про него в дневник.
Некоторые ребята в нашем классе ведут такие дневники наблюдений за своими собаками и кошками. А мне наблюдать не за кем. Мама уже давно сказала мне, что у неё и так есть три домашних питомца. Это папа, Ростя и я. А скоро ещё и четвёртый питомец появится. И точно, Юлька вскорости родилась. И что ей лично, маме, и без животных не скучно.
Поэтому мы с Кактусом видимся только на улице. Кактус – это тот самый пёс. Шерсть у него – я говорил уже – от грязи слиплась, точно колючки во все стороны торчат. Вот если бы я взял его домой, отмыл, то я бы его по-другому как-нибудь назвал. А так он Кактус и есть.
Кактус ждёт меня на остановке. Откуда только он узнал, что я каждое утро в школу приезжаю? Косточки из супа у нас теперь не выбрасывают, а складывают в мешочек, и по утрам завтрак к Кактусу прямо на остановку приезжает, вместе со мной. Да только на остановке Кактус не приступает к завтраку. Он осторожно берёт какую-нибудь кость из пакета и так, с нею в зубах, провожает меня до самой школы. По тротуару он движется не быстро и не медленно, вровень со мной, а если поглядеть на его лапки – они так и мелькают. Сколько таких шагов приходится на один мой шаг?
Когда ребята говорят, кто какую хотел бы собаку, я тоже говорю, что хочу, например, овчарку или бульдога. А на самом деле я представляю, как отмыл бы этого грустного лохмача в нашей ванной и он бы жил у нас. И никаких овчарок мне с ним не нужно было бы.
