никто не хочет, чтобы им командовали?
Было ясно, что разногласия вредят племени и вот-вот может случиться нечто дурное. Так оно и оказалось.
Наступили тяжкие голодные дни. Хорошо еще, что недавно люди вдоволь наелись зубрятины, а то, пожалуй, они бы и умирать начали.
Ньян отсутствовал уже больше недели, и никто не знал, куда он подевался. С ним произошло несчастье? И теперь волки грызут неведомо где его кости?
Однако Ньян вернулся в стойбище так же внезапно, как исчез. Выбившийся из сил, окровавленный, он едва держался на ногах. За собой он волок на ремне молодую женщину со связанными руками.
Поглядеть на это сбежалось все племя. «У Ньяна есть женщина! У Ньяна есть женщина!» – неслись над стоянкой взволнованные голоса. Давненько не случалось тут ничего подобного.
Ньян упал на колени возле родника и долго жадно пил. Потом поднялся и, даже не вытерев стекавшую по бороде и усам воду, принялся развязывать женщине руки, сказав коротко:
– Шчекта!
Это было имя новой жены Ньяна.
Охотники ждали, что Ньян расскажет о своих приключениях и о том, как он добыл себе женщину, однако Ньян молча опустился на валун. То, что ему пришлось многое испытать, было ясно по его виду, но все же о чужачке и ее племени Ньяну поведать следовало. Вдруг он похитил женщину, принадлежащую к могучему племени, которое этим недовольно и потому потребует большой выкуп?
Охотники расселись на траве в ожидании рассказа Ньяна. Похищенная женщина, Шчекта, тоже выглядевшая усталой, села рядом с валуном. Она переводила спокойный взгляд с одного охотника на другого и казалась смирившейся со своей участью. На ней не было ничего, кроме мехового пояса, напоминавшего короткую юбочку, и ожерелья из костяных кругляшков. А вот на ее лице было кое-что примечательное: на подбородке виднелось несколько черточек – шрамов. Все обратили на это внимание и поняли, что так помечают себя члены племени, к которому принадлежала Шчекта. Но что это за племя, никто не знал, до сих пор охотникам видеть такие шрамы не доводилось.
Женщины же заинтересовались прической Шчекты. Здесь было принято распускать волосы, так что они свободно падали на плечи и спину, – разве что иногда их перехватывали кожаным ремешком. А эта чужачка убирала волосы так непривычно и так искусно, что женщины просто обязаны были рассмотреть ее прическу как можно внимательнее. Подойдя к новой жене Ньяна, они касались ее головы, вертели ее из стороны в сторону и громкими возгласами выражали свое удивление. Волосы Шчекты были заплетены во множество косичек, которые к тому же соединялись между собой полосками кожи.
– Ой-ой-ой! – восклицали женщины.
– Плохая прическа! – заключила в конце концов ленивая Шишма. – Вшей из волос вынимать неудобно.
– Верно! – согласились после некоторого раздумья остальные.
И необычная прическа Шчекты им тут же разонравилась.
Ньян уже отдохнул. Он встал и объявил
