на журнальный столик.
Старушка схватила ложку и начала быстро глотать, причмокивая. Очевидно, она была очень голодна.
– Вы тут решайте, что делать, а я пойду, – и Лена решительно отправилась к себе.
– Я потом занесу бидон, – сказала Надя Лене в спину.
В последующие дни мало что изменилось, и Лена заходила, кормила соседей, приносила лекарства. Николай Иванович умер глубокой осенью, а к весне, пережив его на полгода, умерла Ольга Васильевна. Последние дни она ничего не ела, усохла вся, и всё сидела возле окна, нарядная, накрашенная, завитая, ждала кого-то.
После смерти родителей Надя сдала квартиру семье из Баку.
Тетя Наташа
Сюжеты терзают душу, снятся по ночам. Слова ненаписанных рассказов витают в воздухе, кружатся разноцветным конфетти, падают на пол, шуршат под ногами. Красивые, разноцветные.
Утро приносит отрезвление, пустоту в душе. Фразы линяют, выцветают, разбегаются. Это не моя тема, забыть ее, затоптать ногами. Но скелетик сюжета скребется и скребется в душе и, чтобы освободится от этого беспокоящего скрежетания, надо писать. Повествовать о времени, в котором я не жила, о местах, в которых не бывала.
Что я знаю о довоенных годах? Только из книг и рассказов мамы.
Мама была молодая и жила на юге. Она с подругой любили фотографироваться, спешили запечатлеть свою убегающую юность.
Фотографии маленькие, черно-белые, с резными краями. Всё ушло в прошлое, в небытие: и резные края фотокарточек, и люди, на них изображенные. Маленькие фотографии, узорные края, просыпаются сквозь пальцы. А большие я вставила в альбом.
Вот фотография 10х15, где мама с двоюродными сестрами. Мама самая красивая: пушистые волосы, ослепительная улыбка. Только одна из сестер может с ней сравниться. Вот эта с прозрачными глазами и толстой косой вокруг головы.
Когда я девочкой увидела эту фотографию, то бегом к маме с вопросом, кто это.
– Это твоя двоюродная тетка Наташа. Бедняжка, – говорит мама. – Умерла молодой. У нее был порок сердца, до тридцати не дожила. Врачом была, как и я. Ты осторожней с фотографией, эта моя единственная фотография Наташи, память о ней.
И я много лет живу с сознанием, что была такая тетя Наташа, красавица, дочь старшей сестры моей бабушки, и умерла Наташа молодой от порока сердца.
– Да, она умерла молодой, – говорит мне троюродная сестра Татьяна при случайной нашей встрече. – Умерла молодой, но только не от порока сердца. Ее муж застрелил. Ревновал и убил. А порок сердца это легенда, правду скрывали.
Я так ошеломлена, что забываю спросить, а кто был ее муж? Откуда у него был пистолет?
Татьяна уехала, а я осталась со страшным открытием в далеком, отстоящем от меня на полстолетие прошлом.
Где-то там, далеко, в романах и кинофильмах стреляются и стреляют из-за любви, но чтобы вот так, двоюродная тетка, с которой, не погибни она, я была бы знакома, встречалась бы, как встретилась
