плечами Джанель. – Если так, я не отвечаю требованиям.
– Он также используется для женщины-правителя, – сообщил Кирин.
– Как странно. Нам все равно, кто наши правители – мужчина или женщина. Мы просто всегда настаиваем, что это жеребец.
Позади нее крупный мужчина с серой кожей, словно обрызганной чем-то черным, одержал некую победу в игре, связанную с бросанием костей. Радостно закричав, он прошелся по комнате, подняв кулаки в воздух. О его победе возвестили приветствия, овации и чей-то свист, а затем шум снова утих.
– Вы знаете, что родной язык джоратцев, каро, вообще не признает пол? – сказал брат Коун. – Только положение в обществе, отражающее власть или подчинение. А на практике я обнаружил, что используются по крайней мере три разных гендера. Ну, точнее, два и один общий термин, но все же…
Кирин широко распахнул глаза, и Джанель отставила свою миску в сторону.
– Лучше сменим тему, иначе это превратится в лекцию о социальных структурах джоратцев. А мы обсуждали это раньше.
– Э-э… верно, – сказал Кирин. – Может, это и к лучшему.
Джанель кивнула. Затем села.
Как раз в тот момент, когда Кирин решил, что она передумала, она заговорила.
Рассказ Джанель.
Замок Мерейна, Знамя Барсина, Джорат, Куур
Независимо от того, каково наше происхождение и кто мы сами: вор или аристократ, жрец или колдун, мы всегда хотим быть героями нашей истории.
Нет, это не так.
Не «мы хотим быть».
Нам нужно быть героями нашей истории.
Мы все воображаем, что мы должны ими быть. Никто никогда не считает себя дураком или лжецом. Полагаю, что если кто так поступит, то он изобретает какую-нибудь правдоподобную выдумку, чтобы оправдать свои поступки. Мы все видим мир именно таким. Мы все интерпретируем каждое наше действие как кульминацию эпической истории, сосредоточенной на нас самих. Что это – высокомерие или наша ограниченная способность воспринимать Вселенную чужими глазами? Если наше восприятие – единственное, что мы можем испытать, не следует ли из этого, что наше восприятие – единственное, что имеет значение?
Результат от этого не меняется. Мы противоречим правилам, нарушаем их и игнорируем. Мы ставим свои собственные потребности выше чужих. Но ведь именно так поступают герои? Разве мы не имеем права быть не такими, как все? Только на этот раз? Ну, и в следующий раз тоже?
На этот раз все по-другому. На этот раз это важно.
Я, конечно, размышляла о бандитах, а не о себе.
Они считали себя героями. И поскольку я была воспитана в уверенности, что мне поручили защищать эти земли, получалось, что я должна осудить их как преступников? То, что они грабили незнакомцев, не делает их смельчаками.
И все же… Слова Кэлазана жгли меня изнутри, словно готовое вспыхнуть ярким пламенем проклятье.
Он сказал, что они ждали нужного демону дитя, будь он проклят.
Хуже другое. Разве я могла не заметить, из кого Тамин набирал свои войска?
