пол, и тот попал прямо в яблочко в центре доски, пискнув подобно птице.
Бармен поклонилась толпе и, показав грубый жест серокожему мужчине, вернулась за стойку бара.
Кирин усмехнулся и повернулся к собеседникам:
– Чувствую, я должен был поставить на это металл.
– Почему нет? Остальные ставят, – согласилась Джанель.
– Есть о чем подумать позже, когда вновь выпадут кости. А пока расскажи мне побольше об этом Черном Рыцаре, – сказал Кирин.
Рассказ Джанель.
Турнирные площадки в Мерейне, Знамя Барсина, Джорат, Куур
К тому времени, как я повела брата Коуна и Дорну обратно на турнирную площадку, солнце уже поднялось высоко над головой. Турнирные соревнования приостановились на полуденную трапезу, пока люди перегруппировывались за сценой. Как я и предполагала, капитан Дедрю больше не участвовал в матчах; его противники отказались от соревнований, уйдя пусть и сконфуженными, но живыми. Только идиот мог не заметить, что настроение толпы стало еще противнее.
Если сразу после смерти сэра Ксиа Черный Рыцарь Тамина находился на поле чести, пытаясь отвлечь толпу от поступков Дедрю, то к тому моменту, как мы вернулись, он отсутствовал. Думаю, ушел он быстро, потому что разъяренная толпа начала выражать свое недовольство гнилыми овощами и испорченным вином. Отступить он мог только к азокам за территорией.
Похожие на палатки азоки образовывали временный передвижной лагерь, перемещавшийся с каждым турниром из города в город. Несмотря на свою бродячую природу, схема улиц и адресов в нем была столь же постоянна, как и визит налоговиков сразу после сбора урожая.
Дорна догадалась о секрете Черного Рыцаря, когда мы проходили мимо группы лошадей – жеребцов, если говорить точнее, – которых держали подальше от любых кобыл. Единственный жеребец-огнекровка выделялся среди них, как гигантское красное дерево среди карликовых сосен.
Она увидела огнекровку и фыркнула:
– О, вот оно что!
– Будь с ним мила, – предупредила я ее, входя в палатку, помеченную красной паутиной.
– Здравствуй, сэр Барамон, – сказала я, откидывая капюшон плаща салли.
Отвлекшийся от эамитонского сливового вина мужчина с голубой чалой кожей и великолепными черными усами, кончики которых опускались ниже подбородка, выглядел, мягко говоря, далеко не лучшим образом. На нем все еще были доспехи Черного Рыцаря; шлем покоился на расположенном рядом с гамаком небольшом переносном сто-лике, на котором стояло еще несколько бутылок со спиртным.
Удивленный нашим появлением, мужчина поднял глаза:
– Вы не должны здесь находиться…
– Ох, ну посмотри на себя. – Дорна вошла в палатку следом за мной. – С тех пор как я видела тебя в последний раз, ты так разжирел!
– Да и ты, старая хавронья, не похорошела в своем старческом слабоумии. Я не… – Но стоило ему перевести взгляд с Дорны на меня, и краска отхлынула с его лица.
