он был почти не знаком с Джимми. Эммет был на год младше, общих уроков у них не было, в командах с Джимми он не играл, соприкасаться им было негде.
Но Джимми Снайдеру знакомства и не требовалось. Он любил наехать на человека, знакомого, незнакомого – все равно. И неважно, за что. Может быть, за то, как ты одет, за то, что ты сейчас ешь, за то, как твоя сестра перешла улицу. Да за что угодно, лишь бы достать тебя.
В стилистическом отношении Джимми оформлял свои наезды в виде вопросов. С невинным лицом он задавал первый вопрос, не обращаясь ни к кому конкретно. И если в больное место не попадал, на первый вопрос отвечал сам и задавал другой, залезая поглубже.
«Смотри, до чего трогательно», – сказал он, увидев, что Эммет держит Билли за руку. – Нет, вы видали что-нибудь трогательнее?»
Тут Эммет понял, что речь о нем, но решил не обращать внимания. Ну, держит он маленького брата за руку посреди ярмарки. А кто не держал бы шестилетнего мальчика посреди толпы в восемь часов вечера?
И Джимми попробовал другой заход. Сменив, так сказать, передачу, он удивился вслух, почему это отец Эммета не участвовал в войне – потому ли, что принадлежал к категории 3-С, дававшей отсрочку фермерам? Насмешка показалась Эммету странной, учитывая, сколько мужчин в Небраске освобождалось от службы по этой статье. Такой странной, что он даже остановился и обернулся – и это была первая его ошибка.
Теперь Джимми завладел его вниманием и ответил на вопрос сам.
«Нет, – сказал он. – Чарли Уотсон не получил бы 3-С. Потому что не сумел бы и траву выращивать в райском саду. Наверное, у него была статья 4-F».
Тут Джимми покрутил пальцем у виска, показывая, что у Чарли Уотсона голова не в порядке.
Дразнилки были почти детские, но Эммет невольно стиснул зубы. Его уже бросило в жар. Но он еще чувствовал, что Билли тянет его за руку – то ли потому, что хотел скорее на конкурс скрипачей, сейчас начинавшийся, то ли в свои шесть лет уже понимал, что ничего хорошего не выйдет из разговоров с такими, как Джимми Снайдер. Но оттащить брата Билли не успел: Джимми шуточку продолжил.
«Нет, – сказал Джимми, – не мог он по 4-F. Слишком глуп для сумасшедшего. Я думаю, не воевал потому, что он 4-E. Как там? Отказавшийся по морально-религиозным…»
Джимми не успел сказать «убеждениям». Эммет ударил его. Ударил, даже не отпустив руку брата, – без замаха, прямым – и сломал Джимми нос.
Но умер Джимми, конечно, не из-за сломанного носа. Он упал. Он так привык язвить безнаказанно, что не ожидал удара. Он попятился, взмахнув руками. Зацепился каблуком за скрученные провода, упал навзничь и ударился затылком о шлакоблок, державший оттяжку шатра.
Согласно медицинской экспертизе, Джимми ударился об угол шлакоблока с такой силой, что в затылке образовалась треугольная вмятина глубиной в дюйм. Он впал в кому, дышать продолжал, но силы у него постепенно уходили. Через шестьдесят два дня жизнь из него ушла окончательно, и семья
