style="font-size:15px;"> Я уверенно схватился за кувшин, стараясь повторить движения отца.
– Да… он стал иным, – сказал Похар Те-Танга, глядя на мои попытки открутить крышку у сосуда.
– После работы в свинарнике руки болят, – сказал я.
– Позволь мне, – сказала Мадхури.
Она взяла загадочный сосуд, легко открыла крышку и наложила салат в пустую металлическую коробочку.
– Спасибо, – сказал я.
Но к салату не притронулся. Дело в том, что на подносе не было ничего похожего на столовые приборы. Ни ножей, ни ложек, ни вилок или палочек. Но я подозревал, что дивианцы не из тех культур, которые ели руками.
Я ждал, что сделает Мадхури.
Но мама Самирана тоже не ела. Положив подбородок на сплетённые пальцы рук, она смотрела на меня с материнской любовью. А я старался не думать, какая же она прекрасная.
– Никогда не мог подумать, что мой сын займётся грязным колдовством, – сказал отец. – Спутался с кривыми людьми, они вывели тебя на кривой путь.
Мне не в первой общаться с родителями по поводу моего поведения. Лет в тринадцать я затусил с пацанами, ради прикола воровавшими еду в супермаркете. И у меня был точно такой же разговор с мамой и папой во время ужина на тесной кухне нашей квартиры в Ёбурге. Сразу после разговора с полицией.
Поэтому я знал, что отвечать:
– Обещаю, что я больше никогда так не поступлю!
Похар Те-Танга вздохнул:
– Ты раньше обещал многое, но не выполнил.
– На этот раз – точно.
– Тогда где ты научился грязному колдовству? – повысил он голос.
– Честно-пречестно, я не помню. После колдовства мне немного отшибло память. Тут помню, а тут…
– Так не бывает, – покачал головой Похар Те-Танга.
– А откуда вы, отец, знаете, как бывает после грязного колдовства? – хитро спросил я.
Но отец не поддалась на уловку:
– Я простой садовод, но я знаю больше, чем со мной произошло в жизни.
– Да, отец, простите, – я уважительно склонил голову.
– Ха! – крошки еды вывалились из его рта от этого смешка. – Не, ну он точно мне нравится больше, чем до наказания.
Служанка внесла на подносе столовые приборы, разложенные по кожаным чехлам, словно именное оружие. Я понял, что каждый набор принадлежал члену семьи, но как понять, который из них мой?
Мадхури догадалась о моём затруднении и подтолкнула мне один из чехольчиков.
Не разглядывая узоры на ручках ножей и двузубых вилок, я накинулся на еду. Похар Те-Танга ел шумно и неопрятно, так что я мог не корчить из себя аристократа и тоже жрал и чавкал. В конце концов, я как бы его сын.
Вся еда состояла из каких-то салатов и листьев. Мяса не было. Но я был так голоден, что с радостью набил живот невкусными салатами.
После еды меня разморило, я едва отвечал на вопросы отца, который интересовался, понравилось ли мне у господина Карехи?
– У него много свиней, –
