опускали глаза, и ели молча. Наверно продумывали варианты более крупного заработка.
Была между цыганок хорошенькая девушка и отличающаяся и не отличающаяся на общей палитре цыганской масти. Такая же смуглая, иногда веселая, иногда грустная, так-как и все ходила гадать, но приносила мало. Как ее не учили не просить, а требовать, иногда выдирать плату за гадальные услуги – ничего не получалось. Учению она не поддавалась. Бестолочь – да и только.
Зато она хорошо набивала металлические ободья на деревянные колеса, смазывала оси колес дегтем, не разлив ни капли омерзительной жидкости. Если вдруг конь артачился и не давал ногу кузнецу, чтоб прибить подкову, она подходила к нему, обнимала за шею, прикладывала свою головку к его гриве и конь становился послушней любого воспитанного ребенка!
Что-то в ней, все-таки было. Потому ей часто прощали неумение воровать. Но удручались – как она будет жить дальше без основной профессии. Ни один цыган ее замуж не возьмет. – Не прокормит же мужа!
И еще в ней таился талант находить общий язык с цыганскими ребятишками. Она затевала с ними игры, водила хоровод, могла собрать в единую кучу и даже сподвигнуть, чтобы малыши (слыханное ли дело!) перед едой помыли руки. Да и вообще, если бегали совсем голыми, то не так марали свои выпуклые животики. Умела превратить такой праздный ритуал в интересные игры. В праздник.
Однажды, когда Харитон делал для очередного коня недостающую подкову, девушка, покраснев как вареный рак, подошла, взяла тяжелый молот и предложила поработать молотобойцем. Взгляды их сошлись. Харитон сначала опешил, но секунд через пять, улыбнувшись, сказал: «Давай!» И пошла работа. Где Харитон прикасался своим молоточком, сразу туда опускался тяжелый молот вновь испеченного молотобойца. И опускался очень ловко с нужной для горячего железа силой. —
– Меня зовут Андро-Нина – сказала она.
– А почему такое двойное имя? – спросил Харитон. —
– Не знаю – ответила она – но когда-нибудь узнаю.
Между ними протянулась невидимая связующая жилка. Почувствовал это Харитон, почувствовала и Андро-Нина. Увидел это и старый сгорбленный, сплошь заросший седой бородой цыган. Он подошел к Ибрагиму, набил табаком трубку, прикурил, пустил, для пущей важности, пару колец дыма, посмотрел как они растворяются в общей атмосфере, и сказал —
– Не перебивай меня, Ибрагим, выслушай. —
Тот кивнул в знак согласия.
– Было это давно… лет двенадцать тому назад. У меня еще не вырос горб и борода была черная, как смоль. Одной рукой мог согнуть подкову. – И он посмотрел на свои скрюченные пальцы. – Я был главный. Стояли мы табором в поле, где с одной стороны расположился город с высоченными трубами и из них шел разноцветный, но очень вонючий дым, а с другой стороны плескалось море и по ночам доносился такой свежий с терпким
