дома, то такая порча найдет на весь ваш род, что и десять целителей не помогут. Даже если вы их просто выбросите, или продадите, то и тогда не избежать вам сатанинской кары! Они должны быть похоронены вместе с ней! —
Это подтвердил и священник, отпевающий покойную —
– Вы ж проверьте, чтоб ничего из ее украшений не осталось! С Андро-Ниной особый случай! Вы ж помните ее родословную. Здесь случай особый! —
Тетя Луза скривилась, пустила скупую от жадности слезу, вынула из кармана своего грязного халата два перстня и одела на пальцы покойной.
Похоронили. Уже без речей и обещаний. Уже не плакали кони, так-как никто не видел ни одной их слезинки. Забили в какой-то ящик из фанеры и скорохонько увезли на кладбище. Но на само кладбище заезжать не стали. Недалеко нашли канаву. Там даже яму копать не стали. Свалили ящик с телом в канаву заросшую крапивой, для съедения усопшей кровожадными тварями. И все на это были готовы. – Это они сотворили напрасно…
На похоронах появился и дядя Гыба. Он был крючкотворец. Юрист по нашенскому. И потом уже появились слухи, они перешли в уверенность, что, дескать, Харитон был в разводе со своей женой, сразу после рождения Алика и женился тут-же на тете Лузе, несмотря, что та была старше его лет так… больше тридцати с гаком. Любовь, видите ли, и все об этом знают о возрасте не спрашивает. Даже справка появилась, как и положено – с печатью. И теперь на тетю Лузу навалились, как снег на голову дети Харитона, чтоб они!.. А она – несчастная вдова. И все хозяйство Харитона вместе с детьми перешло по наследству в ее собственность. Насчет детей она еще посмотрит… Харитона ли они на самом деле? Но такая ее доля. Кузницу они с дядей Гыбой превратили в детское жилье. Устроили там нары, с кучей соломы, а на наковальне соорудили, что-то, вроде обеденного стола.
Вот в этом месте мы и познакомились с детьми в начале рассказа.
Глава 8. Третья встреча профессора с писателем
Профессор сидел на желеобразном полупрозрачном шаре, который мягко повторил как матрицу части его костлявого тела. Нижние формы, конечно. Он отдыхал. У ног его плескалось море.
Это был Палеозой. Как на экране плавно проплывали сжатые до часов и минут миллиарды лет его, палеозойских периодов: Кембрийский, Ордовикский, Силурийский, Девонский, Каменноугольный, и, наконец, Пермский.
Зарождались леса сначала очень бедными ростками, потом буйством огромных деревьев и непроходимых чащ. Да и кому было проходить? Жизнь только зарождалась. Появлялись лишь небольшие обитатели моря. Какие-то сгустки отвратительной слизи. Они укрупнялись, покрывались раковинами, вылезли на сушу и уже пожирали все, что появляется на их пути. Они оставляли гниющие зловонные останки, а те с большим аппетитом пожирала растительность, жирела и тянулась вверх и вширь. Земноводные разделились на травоядных и плотоядных. Росли, преображаясь в причудливые формы.
