наши капища, разрушили деревни, навязали свою волю и веру тем, кто остался. Многие из нашего народа, спасаясь бегством, разбрелись по миру. Мы были в их числе. Двигаясь на юго-запад, люди постепенно оседали в тех местах, где им нравилось; некоторые просто оставались там, где придётся, устав от дорожных лишений.
Мая ненадолго прервала рассказ и дотронулась ладонью до виска.
– Наконец и наш отец устал от неопределённости. Он выбрал посёлок и решил остановиться в нём. Посёлок как посёлок, ничем не хуже других. Сторговавшись с местным кузнецом, он купил его дело, и, будучи мастером от бога, вскоре завоевал уважение людей, ну и, конечно, вызвал зависть у некоторых из новых земляков. Наша тётушка с двумя оставшимися семьями отправилась дальше. Занимая высокую ступень в духовной иерархии нашего народа, она никак не могла смириться с мыслью, что придётся вести жизнь простой обывательницы. Но и ей пришлось сдаться – когда последние её спутники, найдя место для жизни, отказались идти дальше. Они обосновались там, куда мы едем. Тётушка тоже успокоилась и прижилась. Потом даже приезжала к нам в гости – правда, ненадолго.
Мая опять замолчала и нахмурила брови. Летидар огляделся вокруг и увидел двух белок, встретившихся на ветке стройного дерева. Маленькие забавные зверушки соприкоснулись мокрыми носами и обнюхали друг друга. Одна из них фыркнула и побежала вверх по стволу, другая белка устремилась следом.
– А дальше? – спросил Летидар, возвратив внимание к девушке.
– А дальше вышел указ великого герцога об ужесточении борьбы с инакомыслием и колдовством. Наших родителей схватили: не обошлось без доноса. Мать – за то, что умела врачевать и помогала страждущим и несчастным, часто безвозмездно; за то, что была добра и чиста душой; за то, что была просто красавицей. Отца взяли, потому что он был мастером высокого класса и мог делать вещи, которые больше никто не умел – чем кое-кому досадил; потому что был смелым и сильным, чем, опять же, кое-кому перешёл дорогу. Их сожгли, как колдунов, на краю посёлка, и все жители – все – вышли на это посмотреть. Мы с братом тоже наблюдали из кустов. А когда всё закончилось, мы бежали, шли, ползли через леса, пока не остановились, прижавшись к земле, подвывая от отчаяния и бессилия. Тут нас подобрал Гофен и сделал слугами в своём трактире…
Синева глаз Маи помутнела от слёз. Летидар занял подобающую всаднику позицию, перекинув ногу на место.
––
Дальше поехали молча. Роща, неизвестно какая по счёту на их пути, закончилась, и они взобрались на пригорок, с которого открывался вид на большое поселение.
Вернее, на то, что от него осталось.
Все строения слизали языки пламени. Ветер гулял меж обгоревших, чудом уцелевших печных труб. Земля пестрела пятнами чёрно-серой золы, на которых кое-где вырисовывались останки металлических предметов: кроватей, сундуков и неопределимых при теперешних условиях изделий… Удручающие пепелища простирались почти до чахлого леска, торчащего вдалеке.
