style="font-size:15px;"> Но, к своему удивлению, в помещении обнаружил только руководителя шахматной секции. Валериан Брониславович, увидев меня, расплылся в улыбке, встал из-за стола, как будто желал обнять, но в результате двумя руками пожал мою руку. Всё это было более чем не похоже на обычные очень деликатные и изысканные его приветствия.
– Лаврентий Дмитриевич, – говорил он, не выпуская моей руки. – Рад, рад, очень рад. Очень рад быть полезным вам советом, поддержкой и вообще…
Как только на пороге появилась Тамара Трофимовна, собеседник стал серьёзен, прекратил рукопожатия и, сухо пробурчав «до свидания», исчез.
Тамара Трофимовна холодно улыбнулась покидающему зал руководителю шахматной секции, и, когда мы остались одни, она без обычной строгости и немного смущаясь начала:
– Лаврентий Дмитриевич, вы должны понимать… – в этот момент её прервал шум распахнувшейся двери, и в помещение вошёл мужчина, хромавший на обе ноги.
– Здравствуйте, Тамара Трофимовна, – громогласно поприветствовал он мою собеседницу и, увидев меня, добавил: – Здравствуйте, молодой человек.
Вошедший подал мне руку и представился:
– Хромых Пётр Карпыч. – На этих словах Тамара Трофимовна поморщилась, и я отнёс это к короткому имени и отчеству нового знакомого.
«Но, с другой стороны, буква Р присутствует в необходимом количестве», – подумал я, вспоминая странное, на мой взгляд, отношение руководителя дома к именам.
Но прежде чем я представился, домоправительница грозно спросила Петра Карповича, почему он не отправился со всеми членами клуба на экскурсию.
– Так экскурсия-то пешая, – пояснил он. – А мне это не с руки, – и засмеялся: – Вернее, не с ноги.
Женщина нахмурилась, взглянула недобро на Хромых и, буркнув, что сегодня в связи с экскурсией заседание клуба отменяется, ушла.
Мужчина, который был хромым и в медицинском, и в этимологическом, если так можно выразиться, аспекте, продолжал улыбаться и предложил сыграть, как он выразился, «партеечку».
– Я запамятовал, как вас звать-величать, – уточнил он, расставляя шахматы на доске.
Фигуры были большими и очень интересной формы, да и доска отличалась изысканностью в части отделки и внешнего вида.
– Так я и не представлялся, – пояснил я, – Лаврентий Дмитриевич, новый куратор шахматного клуба.
Пока я это произносил, Пётр Карпович успел расставить фигуры и держал над доской два кулака, предлагая мне выбрать цвет. Но на словах «куратор шахматного клуба» он разжал кулаки, поставил на доску две чёрные пешки и развернул доску белыми фигурами ко мне.
– Начальству белый цвет к лицу, – продекламировал собеседник.
– Пётр Карпович, извините, но я как-то с шахматами не очень, – замялся я.
– Дорогой
