не подходили.
Я откладывал на новое увлечение каждую копейку, поэтому два-три раза в месяц у меня получалось купить на почте марку.
Бабушка работала тогда на заводе, была активистом профсоюзной деятельности, поэтому у неё я выцыганил разноцветные крошечные марки – платежи профсоюзных взносов. Правда, марки эти были скучные, без картинок. Зато разноцветные и их было много.
Альбом понемногу заполнялся.
Потом я внезапно остыл. Альбом лежал на полке, пылился. Его не открывали уже полгода. А в один прекрасный день и вовсе променяли на пригоршню пластмассовых солдатиков.
А недавно полез я в интернет на какую-то барахолку. Уже не помню, что искал, но кликнул случайно на ссылку. А там – марки! Олимпиада–80, 50 лет СССР, Чебурашка с Геной. Целый ворох чьей-то пионерской коллекции. И среди разноцветных кусочков бумаги мне сразу же бросилась в глаза одна из моих детских марок. Из раздела «разное». Абстракция в духе советского абстракционизма. Она была большая, коричневая, с золотыми серпами и молотами поверх росчерков разнообразных линий. Из-за серпов выглядывали колосья, хлопок, краешек земного шара.
На самом деле оказалось, что их целая серия. Синие, красные, сиреневые. Рисунок был одинаковый, а вот фон – разный.
Вся коллекция стоила каких-то смешных денег. То есть я даже не задумался. Купил и всё тут. Пошёл в книжный магазин, приобрёл дорогущий альбом в кожаной обложке. Едва дождался, пока по почте придут Мои заказанные марки.
Принёс домой, достал с полки альбом, раскрыл его на первой странице. Аккуратно надорвал присланный конверт. Выбрал из кучки и поместил на своё место ту самую коричневую марку.
И было мне счастье.
Как мы изменились, или Чашечка кофе
Корпуса заброшенных заводов в центре столицы похожи на туши убитых метеором мастодонтов. Они проиграли в эволюционной борьбе и теперь в их серых бетонных скелетах заводятся казино, мебельные и бесконечные кофейни. Иногда там появляется что-то интересное вроде пейнтбольного клуба или курсов сражения на двуручных мечах, и тогда мы с Соней едем к очередной разваливающейся от времени проходной.
А там – крутые лестницы, засыпанные бетонной крошкой. Разрисованные граффити стены. Нагромождения каких-то титанических станков, укрытых металлической сеткой. От кого? Кому понадобятся эти проржавевшие насквозь останки. У какого сумасшедшего великана достанет сил поднять и уволочь прочь многотонные махины?
И тут же – крошечная кофейня, рассчитанная на такой же крошечный ручеёк посетителей ближайшего спортзала. Пара столиков, металлических стульчиков, яркая вывеска, подсвеченная розовым фонариком. Запахи сдобы и кофе. Надо взять себе американо, а Соньке чай с кренделем. Нам тут ещё часа три торчать, проголодается ребёнок.
– Какие люди?! – я этот удивлённый и немного нахальный голос не слышал лет десять, не меньше.
Оборачиваюсь. Так и есть. На заводском крыльце стоит изрядно растолстевший и поседевший
