ты такой нервный? Пошутить нельзя. Я была бы только рада иметь богатого папашу.
– Ну да, всегда хочется того, чего нет, – с иронией сказал я.
– Тоже мне, философ! – усмехнулась она и протянула мне банку колы. Затем принесла коробку печенья, фрукты, конфеты. Села, положила ногу на ногу и, покачивая одной ногой, уставилась в окно. Как и накануне, держалась она отчуждённо, выражая своим видом: давай-ка быстренько всё подчищай и выматывайся. Пока она болтала ногой, на её лодыжке позвякивали висюльки на браслете. При дневном свете её лицо казалось бледным. Глаза тоскливые, а не колючие, как вчера, и какие-то фантастические – лиловые. Без косметики она выглядела совсем девчонкой. Такой она мне даже больше нравилась.
Только непонятно было, зачем она меня пригласила. Сидит, молчит, о чём-то думает.
– Твоя мать говорила, что ты работаешь. Где? – спросил я.
– В супермаркете, по выходным.
Я удивился. Как её там с таким характером держат? Как-то трудно представить её улыбающейся покупателям.
– Она ещё говорила, что ты в колледж собираешься.
– Это она так говорит, а сама знает, что никуда я не пойду.
– Не хочешь?
– Дорогие колледжи нам не по карману.
– Есть штатный университет, там дешевле.
– Да, знаю, – кивнула она и опять уставилась в окно. Её поведение стало досаждать.
– Я вижу, вы ещё распаковываетесь, – сказал я, чтобы прервать паузу. В углу валялась большая коробка. Из неё вываливалось что-то мохнатое. Я подошёл посмотреть. В ней лежали, переплетаясь длинными конечностями, плюшевые обезьяны. Одна из них жалобно пискнула, когда я вытащил её наружу. В её выпученных пластмассовых глазах блеснул дневной свет – как две слезинки.
– Это твои? – спросил я.
– Нет, мамины.
– Она до сих пор в игрушки играет? – пошутил я.
– Не играет, а собирает.
Я положил обезьяну назад, и она издала на прощание стонущий звук. Нелепая, но симпатичная коллекция.
– Ты со своим отцом общаешься? – спросил я.
– Нет, сто лет его не видела.
– Он тебя деньгами-то хоть поддерживает?
– Деньгами! – хмыкнула она. – Да он за всю жизнь ни одной вшивой конфетки мне не подарил.
– Такой жадный?
– Это не от жадности, а от равнодушия. Ему до лампочки, жива я или нет.
– Может, у него денег нет?
– Если любишь, то последнее отдашь, тем более своему ребёнку, а денег, ты прав, у него нет.
– Я так и подумал… ну, когда ты сказала, что хотела бы иметь отца, как мой.
– Богатого, а не как твой, – подчеркнула она.
– Что ты имеешь в виду? – не понял я. – Ты моего отца едва знаешь.
– Ничего… просто говорю, что везёт тем, у кого состоятельные родители.
– Если хочешь быть богатой, выходи замуж за миллионера, –
