вырезая каждое слово, объяснил, что не хочет ни ребенка, ни продолжения этих разговоров, и опять обвинил ее в самодеятельности, Нина разревелась.
Она рыдала много – перед ним, изматывая своими наивными планами на будущее, потом в одиночестве дома по ночам. Через неделю Нина поняла, что выхода нет. Ей казалось, что она выплакала всю жидкость из организма. Кайши практически порвал с ней, хотя по умолчанию подразумевалось, что в случае, если от ребенка получится избавиться, они смогут продолжить отношения.
Нина совсем запуталась. Кайши любил ее. Он несколько раз ей это говорил. Он не был женат и по возрасту и статусу подходил для создания семьи. В них обоих текла китайская кровь, которая, казалось, еще сильнее скрепляла их, как невидимая связь. Оба работали над общим делом, понимали друг друга с полуслова, им было хорошо. Что его останавливало? Нина плакала и не понимала. Без мужа и придуманной ею семьи рожать она не хотела. Родить одной значило потерять все – Кайши, время, карьеру.
В России аборты запретили давно. Нина знала, что есть неофициальные заведения, но понимала, что там за результат никто отвечать не будет. Маленький червяк внутри молча жил и увеличивался в размерах. Она поглаживала свой плоский пока еще живот и не могла поверить, что нужно искать место, где червяка убьют.
Нина решила лететь в Китай, где «процедуры» проводили официально и можно было надеяться на адекватную помощь. Она взяла отгул на несколько дней и отправилась в Шанхай. Клиника, которую она выбрала, выглядела достаточно опрятной, персонал говорил на китайском и на русском. Видимо, желающих «подлечиться» из России тут хватало.
Доктор попался маленький, тщедушный, с острыми локтями, торчавшими из коротких рукавов мешковатой хирургической робы. Он осмотрел Нину, кивнул и отправил ее в приемное отделение оформлять документы. Выложив солидную сумму, Нина прошла в предоперационную палату с небольшим окном, узкой кроватью и тумбочкой. Не было даже раковины, чтобы помыть руки.
На постели в упаковке лежала стерильная распашонка, одноразовые огромные, почти карикатурные бахилы, тапочки и шапка на резинке. Нина облачилась и села на кровать в ожидании. От синтетической резинки на шапке невыносимо чесался лоб.
За ней пришли через час. Операционная располагалась в соседнем помещении. Нина прошуршала к креслу, не отрывая ноги от пола, чтобы бахилы не слетели, и, стараясь не смотреть на инструменты, разложенные на столе рядом с доктором, вскарабкалась на кресло. Она откинулась назад и подала руку подошедшей сестре, та ловко вошла иглой в вену и ввела лекарство, от которого стало дико хорошо и совершенно безразлично. Нина, прикрыв глаза, расплывчато видела, как врач берет со стола какую-то прозрачную трубку, присоединяет к ней шланги и продувает со странным чавканьем.
Потом Нина отключилась. Появившиеся в ее голове, и даже не в голове, а как будто где-то на внутренней поверхности глаз, маленькие разноцветные кружки и многоугольники составили
