как обезьянку. Хоть бы пожалели. У них принцип – делать вид, что я самый обычный, и наказывать меня надо, типа, как обычного… В жизни ничего лишнего не дадут. И поговорить нельзя толком: что ни скажу, отец начинает орать. Никогда не угодишь. Он постоянно сейчас работу ищет – дерганый весь. Как будто я виноват.
Он вздохнул, покосился на окно – Степы не было видно. Антон резко засобирался:
– Аркадий Степанович, я пойду, а то опять ругаться будут. Спасибо вам!
– Пока, Антон, приходи, – улыбнулся Аркадий.
После ухода мальчика он долго любовался Скифом и незаметно заснул. Дома было тихо и спокойно. Проснулся Аркадий к вечеру. Степана, как пробку плавающего в бассейне сутулой спиной кверху, он доставал сам, беспомощно крича, не понимая, что нужно куда-то звонить, не понимая, что опоздал на много часов.
Как потом узнал Антон, режиссер вызывал полицию, по блату раздобыл самых опытных следователей. Нервничал, много курил и ругался, требуя выяснить, что произошло. За два дня все выяснили – Степана вскрыли, никаких насильственных причин или даже косвенных на них указаний не обнаружили. Камеры наблюдения показали, что мальчик сам прыгнул в бассейн. Со дна подняли часы Антона – черные, крупные, подростковые, подарок родителей на день рождения. Часы были водостойкие и продолжали идти. Связи со смертью Степана в них не нашли.
Все свелось к версии суицида. Дескать, мальчик и так был нелюдим, что подтвердила опрошенная прислуга и одноклассники. Режиссер ответил на эту версию отборным матом, что, впрочем, дела не меняло.
В течение следующих нескольких лет перед глазами Антона часто возникала его новая визуализация. Он видел Степу, который подходит к краю бассейна. На дне лежит какая-то вещь черного цвета. Степа смотрит на нее завороженно, силясь отступить назад, но не может. Это браслет мамы, тот самый, в котором он нашел ее десять лет назад, голую, бездыханную, со змеевидными волосами. Степа понимает, что браслет нужно достать, и если он это не сделает, никто не сделает. Он шагает вперед. А потом нос неприятно щиплет от ионизированной воды. Подросток взмахивает руками, стараясь изобразить что-то похожее на плавание, которым никогда не владел. Степа один-единственный раз вдыхает под водой, как когда-то его мать, и больше не дышит.
Охранник пропустил его молча, а глаза у самого испуганные. И он один сегодня на посту – зайцем забился в свою будку, как только Антон прошел в дом. Кругом мерзкая, разрушительная тишина. Наверное, такая тишина воцаряется после взрыва бомбы, когда обломки улеглись в неровные кучи и осела пыль. В ушах звенит, в горле давит, и не верится в то, что ты еще существуешь.
Дежурный пропустил, потому что знал: Антона позвали. Аркадий выгнал всех и закрыл двери особняка на две недели. Там даже Лизы не осталось. Режиссер ее отключил. Впервые в жизни. Потом он сам позвонил Антону: «Пожалуйста, пожалуйста, приезжай… когда сможешь, приезжай».
В холле и гостиной
