Тристан находился сейчас в Трифельсе. Обнаружив его здесь, тяжело раненного, Матис едва не впал в отчаяние. Он с малых лет знал старого капеллана. Отец Тристан помогал ему осваивать чтение, всегда поддерживал добрым словом или чем-нибудь угощал. Когда девяти лет от роду Матис лежал при смерти с кашлем и лихорадкой, монах выхаживал его долгими бессонными ночами. Юноша вдруг ужаснулся, до чего бессмысленной была его собственная жизнь. До сих пор он только тем и занимался, что спорил, боролся и выдумывал орудия смерти. И как он только ввязался в это безумие!
– Кто… кто это сделал? – спросил Матис, хотя понимал, что это уже не имело значения – какой-нибудь охваченный злостью крестьянин заколол старого капеллана, как свинью.
В углу комнаты оружейник заметил большую лужу крови. Вероятно, монах убежал туда, прежде чем его настигло копье или нож. Оттуда к кафедре тянулся кровавый след. Перед монахом лежал покрытый пятнами крови исписанный пергамент. Быть может, отец Тристан решил оставить посмертное письмо?
– Матис, славный мой Матис…
Юноша вздрогнул, заслышав хриплый голос старика. Отец Тристан открыл глаза и с улыбкой взглянул на оружейника. Кожа у него была бледная и сморщенная, как сушеное яблоко, а лицо, казалось, целиком состояло из морщин. Нос походил на орлиный клюв.
– Я знал, что Господь меня услышит, – пробормотал монах. – Тебя… послали небеса.
– Или преисподняя, – мрачно ответил Матис.
Он послушал сердце капеллана: оно билось слабо и прерывисто.
– Отче, я сбегаю за помощью, – продолжил юноша. – Мы перенесем вас в лазарет, и…
Отец Тристан так крепко схватил его за руку, что Матис замолчал от неожиданности.
– …нет времени, – прохрипел монах. – Письмо… Агнес…
Матис взглянул на него растерянно. Потом вспомнил про исписанный пергамент на кафедре.
– Что… что с этим письмом? – спросил он.
Но отец Тристан уже закрыл глаза. Из груди его вырывался лишь слабый хрип.
– Проклятье!
Матис осторожно уложил раненого монаха на холодный пол и бросил взгляд на кафедру. Пергамент был исписан в спешке и забрызган кровью. Отец Тристан успел набросать лишь несколько строк. Матис склонился над письмом и принялся читать.
Милая Агнес, если ты читаешь эти строки, то я, вероятно, уже предстал перед Творцом. Не печалься, я стар, и далеко не каждому был отведен столь долгий срок. Случилось то, чего я опасался: крестьяне спутали гнев с борьбой за справедливость и штурмуют монастырь. Надеюсь, Господь в своей безграничной милости позволит сбежать кому-нибудь из служителей, и тот доставит тебе это письмо.
Ты часто спрашивала меня, что значат твои сновидения, и я отвечал, что это лишь плод твоего воображения. Я лгал. Это кольцо пробудило что-то сокрытое в тебе. Я счел за лучшее
