обнаружила картину кисти его деда, ни больше ни меньше! Без особых раздумий он уже собирался отправить сообщение в небытие, но тут на экране появилось изображение Милбрук-холла, его семейного поместья в Норфолке.
Картина на фотографии была выполнена в тех же однородных тонах, которыми отличалась манера деда, но сама композиция внушала оптимизм, все недостатки словно компенсировались голым энтузиазмом автора. Этот стиль Габриэль знал как свои пять пальцев, он всю жизнь провел среди десятков подобных картин, до сих пор висевших на стенах отчего дома.
В письме некая Аурелия Леклер сообщила, что освобождает от вещей квартиру, когда-то принадлежавшую покойной родственнице, спрашивала, известно ли Габриэлю, как картина могла попасть в Париж, и знакомо ли ему имя Эстель Алар. Кроме того, интересовалась, имеет ли эта картина какую-то ценность, так как фамилия художника, по ее словам, ни о чем не говорила, и пользуются ли его работы хоть каким-нибудь спросом.
В любом случае хранить картину мадам Леклер не собиралась, она была настроена совершенно бесплатно вернуть ее семье Габриэля, законным владельцам. И в конце письма приглашала его в Париж взглянуть на эту работу.
Из сообщения совершенно ясно следовало, что, во-первых, отправитель не нуждается в средствах, возможно, эта дама настолько богата, что о приумножении своего состояния даже не задумывается. А во-вторых, незнакомка абсолютно не разбирается в искусстве. В последнем он окончательно утвердился, когда за веселеньким пейзажем разглядел на приложенном снимке еще одно полотно.
С него на зрителя смотрела обнаженная женщина, и даже при неважном качестве снимка в глаза бросались энергичная манера и тщательно продуманные тона. По жилам молнией пронеслось сладостное предвкушение редкой находки, и телефон чуть не выпал из рук. Через несколько мгновений Габриэль уже бронировал билет на ближайший утренний рейс из Лондона в Париж на поезд компании «Евростар». Габриэль по многолетнему опыту знал, что даже при полной уверенности в принадлежности работы определенному автору не стоит делать громких заявлений, пока не проверишь лично самым скрупулезным образом. Ложные надежды владельца произведения искусства еще никогда до добра не доводили. И поэтому он лишь сообщил мадам Леклер, что хотел бы как следует рассмотреть небольшой пейзаж.
Солгал. Без зазрения совести. Потому что, если тот холст с обнаженной натурой оправдает его предположения…
Поднимаясь по крутой улице, Габриэль еще раз сверил адрес, сохраненный в телефоне. Ему всегда нравилась энергичная атмосфера Девятого округа Парижа, вся эта деловая суета множества международных компаний, чьи офисы аккуратной вереницей выстроились вдоль просторных бульваров. После реконструкции в девятнадцатом веке при бароне Османе старый Париж из беспорядочного лабиринта мрачных узких улочек превратился в роскошный город со светлыми просторными бульварами, увенчанный жемчужиной – Оперой Гарнье, которую не раз посещал Габриэль. Дом, где жила мадам Леклер, был построен в то же время, прекрасное здание из местного известняка с кремовым трехэтажным фасадом, украшенным одинаковыми окнами и идеально выстроенными балконами.
