малыш, – ответил Петр. – Что холка, что ноги – любо-дорого поглядеть.
Софи скорчила рожицу.
– Милый, я про пейзаж, – нахмурилась она.
– Тоже неплохо, – прильнул он к ней губами.
Гнедой жеребенок скакал по загону, вставал на дыбы и брыкался, пока наконец чуть не свалился на бок.
– Похоже, это он перед тобой хорохорится. Наверное, в кавалерии служить набивается, – засмеялась Софи.
– Наверное.
Петр нагнулся, пролез между жердями и протянул руку.
– Иди сюда, – усмехнулся он. – Давай знакомиться.
Софи пролезла за ним и взяла его за руку. В детстве она никогда не ездила верхом, родители не держали лошадей в фамильном поместье в Норфолке, но Петр часто ее катал, и его искреннее восхищение этими благородными созданиями передалось ей.
Кобыла приветственно заржала и направилась к ним, оставив скачущего жеребенка позади. Подойдя к Петру, она остановилась и осторожно обнюхала его рукав. Он почесал ей за ушами, что-то бормоча себе под нос, и лошадь опустила голову.
– Умеешь ты их заговаривать, – сказала Софи, любуясь, как он ласкает лошадь. Ей всегда нравились его руки – крепкие, грубые, мозолистые и при этом невероятно нежные. Казалось, он умеет усмирить одним прикосновением даже самую строптивую лошадь.
– Ничего подобного, – тихо ответил он. – Просто представился. Жеребенок подойдет, когда сам захочет.
Жеребенок, тряся головой, носился кругами вокруг Петра с кобылой. Наконец осторожно приблизился, едва не ткнувшись мордочкой Петру в рубашку. Тот не двинулся с места, продолжая что-то тихонько бормотать и поглаживая кобылу по шее. Жеребенок подошел еще ближе, а когда Петр потянулся к нему, тут же отпрянул, и Петр полностью переключил внимание на кобылу.
– Какой пугливый, – заметила Софи.
– Нет, – прошептал Петр. – Доверие нужно заслужить. Он просто об этом напомнил.
Жеребенок вернулся к Петру, а когда тот протянул руку и легонько потрепал его по загривку, не отскочил, а пригнул шею и приблизился еще на шаг.
– Ну вот, – шепнул Петр и медленно, осторожно погладил стригунка по спине. – Доверие должно быть взаимным. Когда-нибудь этого скакуна попросят совершить невозможное. Броситься вперед в такой ситуации, когда инстинкт велит удирать без оглядки. И он послушается того, кому доверяет. Доверие – великое дело.
Он опустил руку, отошел от кобылы с жеребенком и обнял Софи.
С тяжелым сердцем она опустила голову ему на плечо, мечтая навеки продлить этот счастливый миг, но не в силах остановить ускользающее от нее время. От них.
– Жаль, что тебе нужно уезжать, – прошептала она.
– А сама-то машину из МИДа угнала, так что придется вернуть, пока ее не хватились.
– Не угнала, а взяла напрокат. И успею вернуть, никто даже не заметит. А чем я занимаюсь в выходные, мое личное дело. И вообще, разговор не обо мне.
Он
