пришли! Пекли картошку в цинке, рассказывали про звёзды, Саня вот с ними спорил.
Саша Бодров молчал.
– Панчишин! – деланно строго сказал Валиев. – Ты с кем вчера спорил?
– Да не Панчишин спорил, – упавшим голосом сказал я. – Бодров.
– Маринин, хватит! – прервал меня Саша Бодров. – Надоел уже ерунду нести!
Он поднялся на ноги и стал заправляться.
– Илья, ну ты же мне сказал, что они пришли с нашим командиром, – обратился я к Илье Лаврову, как будто цепляясь за спасительную соломинку. – И ты там был, Славян! И ты, Саня! (теперь к Панчишину – тот отрицательно покачал головою, Лавров тоже молчал).
– Фил! – довольно насмешливо отвечал Слава Мохов, стоит признать, он всегда так разговаривал. – Ты вчера у костра не просто перегрелся, но ещё и угарным газом надышался – вот глюки и пошли! (Смеётся, гад).
– Товарищ старший лейтенант! – взмолился я. – Но вы то…
– Слов нет! – он тоже улыбался. – Полная кибернетика! Подъём!
– Не о том думаешь, Маринин! – в очередной раз напомнил мне Саша Ливанов, поднимаясь. – Думай лучше, где бушлат новый возьмёшь.
Мы отправились дальше. Дождь продолжал накрапывать. Огонь артиллерии продолжался, но теперь он был слышен глỳше, потому что мы были с другой стороны горного хребта – сейчас как раз обходили эту громадную грифельную гору.
Надеюсь, что я не схожу с ума. Я ведь всё точно помню, каждого из наших вчерашних гостей, разговор, конечно, припоминаю не слово в слово, но главная тема была о звёздах: астрономии и астрологии. Может, они просто решили надо мною подшутить? Навряд ли. Не тот я человек, над которым мои товарищи будут шутить именно так. Да и не думаю, чтобы старший лейтенант Валиев придумал разыграть именно меня. Но почему все молчат и ничего не помнят? Или почти все. Саня Бодров точно что-то скрывает. Если ночью, в патруле, он, как мне показалось, искренне удивился моему вопросу о незнакомцах, то сейчас явно был к нему готов и умышленно прервал меня. Значит, что-то знает, или вспомнил, но не хочет говорить, или просто темнит. Панчишин? Вообще ничего не помнит. За ним такое водится – ещё в воинской части я несколько раз замечал, когда он не помнил, что сказал или кого видел совсем недавно – этакое нарушение кратковременной памяти. Но вот свою жизнь до армии он рассказывает очень подробно, со всеми деталями. Может, они нас опоили чем-то? Точно – чай! Прекрасный малиновый чай! Ведь именно после него я заснул, а когда проснулся, все вокруг тоже спали. Хотя… навряд ли. Зачем им это надо? Слава Мохов? Может он и не помнит ничего, а может и помнит, но только он как всегда разговаривает с насмешками, подколами, и совершенно непонятно, что он вообще об этом думает. И думает ли вообще? Илья Лавров? Ведь он сказал мне вчера, что незнакомцы пришли с Валиевым, а сегодня молчит, как рыба. Надо будет потом ещё раз его спросить. Нет, я всё-таки не сумасшедший. Надеюсь на это.
XVIII
