раз или два в неделю отправляться в экипаже в Эдинбург, чтобы присоединиться к Алмонтам за чаем или ужином, или почитать лорду Алмонту книгу в утренней гостиной, или составить Бернарду компанию на одном из тех социальных событий, которых не удалось избежать. По крайней мере, в Алмонт-хаус память о Джордже не давила мрачным облаком, как в Хоторнден-касл.
Когда она станет женой Бернарда, а затем, со временем, и новой леди Алмонт, тяжелые воспоминания, возможно, скроются, как страницы книги под обложкой. У нее будут новое имя и новый дом. У нее начнется новая жизнь. Она станет новым человеком, который не боится печали.
– А, Бернард! – произнес лорд Алмонт, едва его сын появился на верху лестницы. – Вы двое будете обедать здесь? Я уверен, Сэмюель успеет предупредить кухарку.
– На самом деле, дядюшка, – сказала Хейзел, – я надеялась, что Бернард сопроводит меня на прогулку.
Бернард спрыгнул с последней ступеньки и галантно подставил ей локоть. К тому моменту, как они покинули дом, слуги успели убрать все следы хирургической операции, проведенной здесь считаные минуты назад.
Эдинбург называют «Афинами Севера» за достижения в философии, но теперь это еще и дань его архитектуре: белому камню, прямым широким улицам, многочисленным колоннам. Новый город начали строить на равнине в тени Эдинбургского замка в 1760-х, полагаю (когда зловоние и теснота в зданиях по Хай-стрит на холме стали невыносимы для любого человека достойного происхождения и воспитания), но только с 1810 стали появляться поистине впечатляющие здания в стиле классического романтизма. И теперь, смею утверждать, Эдинбург может похвастаться более красивыми образцами романтизма, чем любая другая столица Европы.
3
– Нет.
– Пожалуйста.
– Ни в коем случае.
– Но меня не пустят без тебя. Никаких шансов. А вот в паре с виконтом Алмонтом меня выгнать не посмеют.
– С будущим виконтом Алмонтом. Мой отец все еще жив, благодарю за беспокойство.
– Ну, ты ведь и сейчас кто-то, так? Наверняка ты, по крайней мере, баронет. А это что-то да значит, будущий виконт Алмонт.
– Хейзел, – одернул ее Бернард.
– Тебе не обязательно смотреть. Можешь вообще просидеть все время с закрытыми глазами.
– Но я ведь все равно буду это слышать.
Хейзел помахала зажатой в руке листовкой.
– Да брось, Бернард. Разве я раньше просила тебя сделать для меня хоть что-нибудь? Если я не попаду туда, то не смогу думать ни о чем другом всю оставшуюся жизнь. Буду припоминать это на званых ужинах, когда мы оба станем седыми и старыми, и ты пожалеешь, что не пошел тогда, хотя бы ради того, чтобы закрыть мне рот.
Бернард шагал дальше.
– Нет.
На нем был новый цилиндр цвета
