поспешно добавленная к Имперским апартаментам после моего становления императрицей, все еще ощущалась чужой, несмотря на расписные стены и высокий стеклянный купол потолка, позволяющий мне следить за спрайтами в небе. Санджит выглядел сонным в тусклом свете ламп. Когда я вошла, он встал, протягивая мне поднос с блюдами – рагу и жареные бананы, уже остывшие, но все еще соблазнительно пахнущие специями.
– Припас с ужина, – пробормотал он, зевая. – Я знаю, что вам с Дайо на этих праздниках не позволяется есть.
– Так бы и расцеловала тебя! – простонала я, оседая на софу и вдыхая аромат еды с искренней благодарностью.
Санджит усмехнулся и сел рядом. Задумчиво оглядел мой наряд, особенно верх из ракушек каури.
– Итак, – начал он непринужденным тоном, – полагаю, правители континента поклялись тебе в верности с первого же взгляда?
Хмыкнув, я вытерла руки от жира после жареных бананов, совершенно не чувствуя себя соблазнительной. Мой сложный макияж и золотая пудра на плечах успели смазаться и поблекнуть во время пира, ожерелье из ракушек спуталось, а одежда измялась… но Санджит все равно смотрел на меня с явным восхищением.
– Едва ли, – сказала я. – Но, по крайней мере, они планируют остаться на какое-то время. Дайо фактически предложил им мою голову на блюдце. – Он испуганно отшатнулся, так что я поспешила пояснить: – Я должна показать им все мои воспоминания. Даже самые плохие. Не спрашивай – это якобы должно заставить их полюбить меня или что-то вроде того. – Я уставилась на свои окольцованные пальцы. – Не очень хочу об этом говорить.
Я решила пока не думать о состоянии своего рассудка. Так казалось проще, пока призрачные мертвые дети поджидали меня в темных углах.
Санджит не стал расспрашивать. Вместо этого он слегка коснулся ногой моей лодыжки – там, где крошечные колокольчики звенели на золотой цепочке. Браслет его матери с ракушкой каури сверкал на моей ноге.
– Знаешь, – сказал он, лукаво блеснув глазами чайного цвета, – ама была бы разочарована, если бы ты никогда в этом не танцевала.
Мои щеки вспыхнули. Я поспешно отогнала от себя образ самодовольного, ненавистного лица джибантийца, танцевавшего со мной на пиру.
– Сомневаюсь. Мое чувство ритма оскорбило бы память твоей матери.
Он покачал головой.
– Ты бы ей понравилась.
Снаружи комнаты забили в свои барабаны гвардейцы, обозначая поздний час. Санджит встал, потирая шею, и взглянул на дверь:
– Наверное, нам пора ложиться.
– Наверное. – Я накрутила на палец прядь волос. – Где мы будем сегодня? Остальные уснули в общей гостиной.
Со всеми этими событиями у нас не было возможности побыть наедине после моего возвращения с горы Сагимсан. У Санджита, разумеется, тоже имелась своя спальня, но нас слишком часто атаковали проявлениями привязанности наши любвеобильные братья и сестры, чтобы у нас было время друг друга искать.
– Я
