«превосходный».
Эштон, хмурясь, обвел взглядом комнату.
– Быть может, я оказываю плохую услугу… Подобные вечеринки, по сути, – мероприятия для установления связей.
– Лучше здесь, чем в конференц-зале какого-нибудь отеля, где холодно от кондиционеров.
Он засмеялся. Я почувствовала себя необычайно польщенной, хотя изо всех сил старалась не показать этого.
– Дело в том, что такие вечеринки подталкивают к кумовству, в то время как я верю в меритократию[6].
– Разве от вас зависит, чем занимаются люди на ваших вечеринках?
Эштон посмотрел на кучку людей в блейзерах, которые, стоя полукругом, о чем-то серьезно разговаривали.
– Для них средство выбраться наверх – это не генерировать новые идеи или упорно работать, а обзавестись нужными связями, подольститься к нужным людям. Поэтому они льстят мне. Но они не уважают меня. – Он помолчал и сделал глоток из своего бокала. – Вы знаете, я рано осиротел. Все, что у меня есть, я заработал сам.
– Мне очень жаль. – Я уже знала о его сиротстве: это был единственный факт в разделе «Ранние годы» на посвященной ему странице «Википедии».
– Не нужно. Я усвоил уроки, которые никогда не выучат эти люди. Не важно. – Эштон улыбнулся, плотно сжав губы и явно собираясь уйти. Но мне отчаянно хотелось продолжить разговор.
– Значит, поэтому нам не разрешено проносить сюда телефоны? – поинтересовалась я. – Чтобы не заводить связи?
Он откинулся на спинку дивана и кивнул.
– Да, Бернис. – Я была потрясена тем, что он знает мое имя. – Но не только это. Не следует проводить всю жизнь за экраном.
– Но вы правите целой технологической империей.
– Я считаю, что технология должна улучшать реальность, а не заменять ее, – объяснил Эштон. – Если у вас есть достаточно умных вещей – если ваши вещи достаточно умны, – они будут знать каждое ваше желание и вам никогда больше не придется смотреть в экран.
Он провел ладонью по дивану.
– Эта обивка расшита вручную. Я купил ее, когда изучал приемы резьбы по кости в Нигерии. Потрогайте.
Я и без того постоянно водила пальцами по дивану, но после его слова выразительно взмахнула ладонью, жалея, что не отполировала свои обгрызенные ногти.
– На экране так не получится, – продолжил Эштон. – В цифровом мире отсутствует текстура. Он бесконечно воспроизводится, создает копии себя самого. Быть может, именно поэтому меня тянет к древностям, созданным вручную предметам, уникальным вещам. Коллекционирование таких вещей – в некотором роде мое хобби. Может быть, даже фетиш. Доставщик из UPS приходит так часто, что у него даже есть доступ на территорию по отпечатку пальца. Но некоторые предметы я создал сам.
Наоми – которая сейчас стояла в углу под картиной Джексона Поллока и ела креветок из специального бокала для креветочных коктейлей, стоящего в отдельной чаше со льдом – посмотрела на меня,
