пожал плечами, не зная, что отвечать.
– И я выживаю… как могу, – глухо проговорила Татьяна Ивановна.
Они не расходились, неловко и принуждённо молча.
Татьяна Ивановна догадывалась, что Валерьяна гложет:
– Инна письмо прислала недавно. Написала, что стипендию ей скоро должны увеличить. Обещала помочь.
Валерьян шевельнул челюстью, черты его лица обозначились неровными углами.
– В Англии, значит, она по-прежнему…
– В Англии, слава тебе господи, – Татьяна Ивановна перекрестилась. – Успела отсюда вырваться.
Валерьян ел глазами её землистое, осунувшееся лицо, выпирающие через замызганный плащ плечи.
– Уж рвалась так рвалась… – п роцедил он.
– И бог в помощь. Себя корю, что противилась ей тогда. Инночка-то как чувствовала… И ты уезжай, если возможность выпадет. Парень-то ты толковый.
– Чего ж сразу уезжать? – возразил Валерьян. – Власть эту поганую скидывать надо. До чего Ельцин людей-то доводит…
Выражение лица Татьяны Ивановны вдруг сделалось неодобрительным, строгим.
– Не надо душу отравлять злобой. Безбожный коммунизм нас до жизни такой довёл. Расплачивается народ за грехи.
Валерьян, не веря ушам, попятился.
– Коммунизм?!
– Коммунизм, – повторила Татьяна Ивановна, суровая, точно судья. – Скольких людей он от бога отвратил? Сочти! Миллионы вверг в грех смертный. Потому ослеплённые обустроить жизнь и не могут. И я грешна была. Полжизни во грехе провела, в неверии…
– В мусорных ящиках копаетесь и себя же вините?! – выпалил Валерьян, точно плюясь. – Божья вы… раба!
Круто развернувшись, он пошёл прочь.
Вслед ему, заставляя прохожих оглядываться, неслось визгливо надрывное:
– Богохульник!!!
– XVI —
Инициативная группа союзных депутатов, несмотря на вызовы в прокуратуру, запугивания, взятие с её членов разнообразных подписок, от намеченного отступать не думала. Их не покидала надежда, что при нарастании митинговщины, недовольства сколько-нибудь представительный съезд окажется способен вновь стать дееспособным органом власти.
Депутаты знали, что выступления лишающихся средств к существованию людей стихийны. Союз с Анпиловым позволял рассчитывать, что между уличными манифестантами и возрождённым съездом возникнет смычка. Анпиловская организация разрасталась, приобретая всероссийский размах. Уже не «Трудовая Москва», но «Трудовая Россия» пыталась направлять разрозненные выступления, соединяя их в единый антиельцинский фронт. Анпилов, как мог, наседал на организаторов чрезвычайного съезда:
– На вас – депутатах – лежит огромная историческая ответственность! Вы должны оправдать чаяния поднимающихся на борьбу масс. Съезд должен объявить о том, что берёт на
