начищенные ботинки.
Платиновая карточка «Американ Экспресс» в бумажнике.
Ухаживания с ноткой дерзости.
Минусы Авраама Натанзона:
Он – Ави!!! И на этом точка!
Глава 9
В приступе злобы я зарекся доказать Уне, что захапаю ее. Возьму, а затем вышвырну к чертям собачьим. «Ибо нехрен быть такой стервой», – такие мысли заполняли разум, когда я возвращался в зал. Хотелось как-то отвлечься, понаблюдав за шальными студентами.
Вот уж святая правда: шальные! Согласно традиции Фестивуса, праздник заканчивался только после того, когда все сперва выскажут претензии и обиды, накопившиеся за год, а затем на лопатки должен быть положен назначенный общим голосованием «глава семейства». Вот в чем заключались две опасности, из-за которых руководство колледжа в жизни не разрешило бы устроить «Рождество наоборот».
Студенчество. Большая и не всегда дружная семья. В сопливых речах преподы и ректор постоянно пытались растрогать выпускников и их предков тем, что студенты, считай, родня. Мне нравился праздник Фестивус как честностью, так и дикостью. Да-да, когда я зашел в зал, там творилась дичь!
Выбранный глава условного семейства. Лиам Мэдисон. Бывший тяжелоатлет, растолстевший с годами учебы в колледже, стоял напротив тщедушного трясущегося парня с младшего курса. Девчонки окружили тот большой пятак и скандировали: «Давай сразимся!» – слова главы семейства, вредного старика из сериала «Сайнфелд».
Лиам в два счета уложил парня на паркет. Тут я заметил, что парни подходят к «папаше» по определенному порядку. От хилых и низких до крепких и высоких парней, чье время сразиться еще не пришло. Парней с лишним весом вклинили между ними. Мужское племя обливалось потом. Слабые чуваки нервно хрустели костяшками и закусывали губы, а ребята покрепче в нетерпении переминались с ноги на ногу в ожидании шанса уделать Лиама и затем победоносно выдрать симпатичную девчонку, которой наверняка придется по нраву герой Фестивуса.
– А-а, значит, я не ошибся дверью! – послышался звучный голос с ноткой насмешки.
Все присутствующие резко повернули головы и на мгновение зависли.
«Джонни. Джонни МакНил!» – перешептывались девчонки, светясь от восторга.
Уна Файн! Я машинально разыскал ее глазами, хотя собирался игнорировать ее в тот вечер, так как дико злился. Потому как еще не набросал план по добыче стервы, чтобы потом послать ее к хренам собачьим.
Смутное, очень нехорошее предчувствие моментально проникло в душу. Нежданный конкурент. Соперник. Парень на вид старше студентов. Парень, который не собирался соперничать, потому что знал: ему нет равных…
Джонни. Сраный, мать его, красавчик, заявившийся на Фестивус с непонятными намерениями. Я несколько раз видел его в городе. А Файн, видимо, нет. Стерва смотрела на него с прищуром. Без вожделения в глазах. Она не шушукалась и не хихикала, как прочие девчонки. Она изучала гостя. И это пугало, тревожило, вызывало внутреннюю дрожь.
– Чего ты тут забыл,
