развала страны мы остались совсем одни. Таай Сэмэн, сдержанный в эмоциях как истинный северянин, привыкший к суровым природным лишениям и тяготам, в ярости чуть ли не задушил пришлого узбека. С другой стороны, его приезд вдохнул в их сердца веру в то, что единственная нить, связывающая с далеким неизвестным Узбекистаном, еще не оборвалась. Провожая Сабдуллу, Саргылаана умоляла его найти нас и передала нам деньги на обратный проезд. Но он, уехав, больше вестей не подавал. Несмотря ни на что, в нашем семейном очаге, в глубине души каждого, где бы он ни находился, всегда тлела искра надежды на возвращение.
В тот день, когда нас обокрали, мы растерянно стояли на опустевшей и покрытой лужами площади, как над неминуемой пропастью. Мама плакала навзрыд, а дождь смывал слезы с ее лица и заглушал безутешный голос обиды. Много ливней еще будет в нашей жизни, но и они все пройдут. Но те слезы горести навсегда поселятся в маминой душе. И только по прошествии многих лет мы с братом поймем, насколько ей трудно было тогда отступиться от любви, отказаться от любимого человека, и простим ее за все прожитые беды и обиды. Как ни парадоксально, через тернии длиною в десятилетие пролегал наш путь к спасению.
Потеряв документы, мы вмиг лишились всего: имени, родины, гражданства, крова и денег, потому что через несколько дней наша страна распадется на осколки, и республики-сестры внезапно окажутся друг другу чужими. Наверно, никогда не забуду слова, как-то брошенные нам вслед с презрением: «Гумрохлар». Это значит, мы – заблудшие. Тогда мама обняла нас и прошептала: «Нет! Мы – исчезнувшие». Мы – затерянные в одном из пятнадцати отрезанных кусков бывшей необъятной страны.
Мерзлый снег хрустел в такт шагам Саргылааны Павловны, скрипя вдогонку ее обрывистым хаотичным мыслям: «Новый путь… К какой жизни приведет он? Что будет? Суверенная Якутия… Свободный Узбекистан… Где они? Где?». Сестренка Майя со своими мальчишками-погодками как уехали с узбеком Сабдуллой, так словно в воду канули. Почти полгода полного небытия. В маленькой деревне, где каждый знает всё обо всех, сокрушались над непростой судьбой Маайыс Чугдаровой. Жители Таас Олома, взбудораженные нагрянувшими событиями, потихоньку шептались, предполагая, что непутевая землячка попала в рабство с детьми. Телепередачи и газетные статьи на горячие темы об «уходе» хлопкового Узбекистана еще более распаляли их жуткие предположения и слухи. Страна, нещадно ломая судьбы, разрывала братские узы народов, городов, республик. Наступление новых времен в глухом таежном Таас Оломе ознаменовалось загадочным исчезновением Майи с сыновьями. Северная окраина так же, как и повсюду, через боль и страдания вступала в новый мир.
– Однако, неспроста сегодня нас собрали. Скоро совхоз наш распустят, наверно.
– Оннук. Правительство, говорят, готовит постановление о ликвидации совхозов.
– Все твердят «алмаас, алмаас[20]». В казне золота больше нет. Видимо,
Алмаас,
