район назвали из-за тополей, густыми рядами росших вдоль улиц и во дворах. Их много лет не кронировали, и деревья разрослись до чудовищных размеров. Когда-то здесь была бумажная фабрика, эта громада двумя башнями высилась на холме по правую руку. Её отходы в земле и должны были впитывать корни тополей. Фабрику давно закрыли, а деревья-стражники остались. Они нависали над ребятами жутковатым конвоем в старых мундирах. Фонари тускло сеяли свет в их чёрных листьях. Мишка показал на старый дом: дощатый, двухэтажный, он серым призраком темнел среди других домов. Ветер мерно поскрипывал старой оконной рамой где-то наверху, нагоняя жути.
Всю осень было сухо и солнечно, но тут вдруг полил дождь. Резкий, холодный, он настиг друзей почти у самого крыльца заколдованного дома и рвался внутрь до тех пор, пока они не захлопнули за собой скрипучую дверь.
– Фух, успели, – выдохнул Мишка, мотая головой. – Только дождя нам и не хватало…
– Темнотища, – Антон сбросил рюкзак и вытащил фонарик. – Есть тут кто?
Белый луч фонаря обшарил чёрные провалы коридоров, уходящих вглубь, двери с ободранным дерматином и широкую лестницу слева. На полу валялся ряд ржавых почтовых ящиков с полустёртыми номерами квартир. Пахло промасленной бумагой и маринованными огурцами. Из-за шума дождя дом казался живым: где-то скрипели деревянные рамы, в коридорах призраком стенал ветер.
– Пошли наверх, – скомандовал Мишка. Он наконец достал свой фонарик. – Осмотримся.
И тут же заорал. Его фонарик осветил какую-то чёрную фигуру в подъезде у самого входа. Антон направил свой фонарик туда и с облегчением выдохнул:
– Ты чё ж так орёшь… Это же статуя…
Скульптура казалась угольно-чёрной из-за чугуна, из которого её когда-то отлили. Она изображала ребёнка в полный рост.
– Стрёмная какая… – пробормотал Мишка. – Из фильма ужасов сбежала. Откуда она тут взялась?
– Это девочка, – заметил Антон. – Смотри, косички у неё.
И правда, у статуи были косички. А ещё книга в левой руке. Судя по полуулыбке, она читала что-то интересное.
На втором этаже казалось уютнее, даже несмотря на то, что с потолка вместо люстр свисали лохмотья паутины, которые трепал сквозняк. В последней, угловой квартире остался старый диван и стол. Антон сбросил рюкзак и зажёг свечи на железной этажерке. Стало видно, как вокруг пыльно и как-то тоскливо.
Мишка фыркнул:
– Нафига свечки? Ты чё, обряд какой тут проводить будешь?
– Вообще-то с фонариками мы все батарейки посадим. И останемся в темноте.
Мишка засопел, досадуя, что сам не додумался свечек прихватить, и решил реабилитироваться:
– Зато я бутеры взял!
Он вытащил тощий рекламный журнал и выложил на него пакет с бутербродами. Антон пошарился в рюкзаке и поставил рядом две кружки и термос.
