и отнял игрушку. Они не знали, что эта игрушка была последней оставшейся от отца вещью. После его ухода мать собрала в кучу все, что ему принадлежало, и сожгла в ванной, чуть не спалив квартиру.
«Его больше нет».
Его и в правду больше не стало. Для Лизы. Или Лизы для него. Тогда она так с этим и не разобралась.
К мальчишке присоединился еще один. Оба возвышались над маленькой Лизой и смеялись: «Что ты нам сделаешь, девчонка?»
Звериный, загнанный взгляд загорелся в карих глазах. Взгляд, который появился за год до этого и не исчезнет до самой смерти Лизы. И даже после… Маленькая Лиза сжалась. Мальчишки заржали еще громче, решив, что она сдалась, но ошиблись. Как зверь, восьмилетняя девочка прыгнула на парня, державшего в руке ее игрушку. Они повалились на землю. Лиза остервенело била его по лицу, потом укусила за ухо. Две большие волосатые руки подхватили ее сзади и оттащили назад. Девочка, не глядя, ударила и того, кто схватил ее. Это оказался ЗАВУЧ…
Лиза в безразмерной серой робе смотрела на экраны не моргая, забыв, где находится.
Она вздрогнула, когда Сизиф снова подал голос:
– Эпизод номер два.
Восьмилетняя девочка стояла в тесном кабинете. Перед ней был человек в форме и стол, заваленный толстыми картонными папками.
Она сидела опустив голову, но тяжелое, грудное дыхание выдавало злость, а не смирение.
– Сначала одна школа, потом другая, – прокомментировал Сизиф, включая новый эпизод.
Девятилетняя Лиза сидела за партой в новой школе. Мальчишка за спиной передал ей записку. Лиза прочла, схватила с парты толстый учебник и с размаху ударила им парня по лицу. Из веснушчатого носа фонтаном хлынула кровь. Маленькая Лиза сжалась: она уже знала, чем это закончится. Но если бы ситуация повторилась, поступила бы так же.
Она просто не могла иначе. Иногда хотела, но не могла, будто была заводной куклой с прописанным внутри сценарием. Или игрушечным поездом, который может двигаться только по кругу проложенных рельсов.
– Дальше – заведение для трудных подростков, – продолжал Сизиф, – смерть матери и детский дом.
Наконец картинки из детства остановились.
Лиза ошарашенно посмотрела на Сизифа.
– Откуда ты…
– Что там у тебя было травмирующей ситуацией? – он снова проигнорировал ее вопрос. – У каждого она есть. Дай-ка вспомнить.
Он снова принялся жать на экран планшета. На стенах замелькали целые пласты жизни Лизы. Сизиф перелистывал их, словно страницы в книге.
Лиза опять нахмурилась и сжала зубы, как делала всегда, когда злилась. Потом медленно встала на ноги: так она чувствовала себя устойчивее и увереннее во всем этом безумии.
– Да кто ты, на хрен, такой? Гребаный мент?
Сизиф будто бы не слышал. Бывали кандидаты, задававшие вопросы поинтереснее.
– Фантазией ты не отличаешься. Но, может, оно и к лучшему. Ага, нашел, – он перестал листать. – Тот любовник твоей матери-алкоголички.
Картинка
