в бешенстве стояла на кресле. В руках у нее все еще был веник, а в окошко колотился гонимый вьюгой снег. Она его отлупила, этого мелкого засранца. Настя полы мела, собрала мусор в кучку посреди коридора, а Егор пробежал и пнул его ногой… Ведь специально пнул, не мог не заметить! Это было последней соломинкой, сломавшей хребет верблюда.
– А ну-ка бери теперь веник и сам мети! Давай!
Настя схватила его за локоть и тыкала в руки веник.
– Не буду! Я не умею, я маленький! – визгливо отвечал четырехлетний Егор на тарабарском языке, который понимали только родители да Настя. Он вырывался.
– Мети, я сказала! Ты натворил, ты и исправляй!
– Нет! Не-е-е-ет! – закочевряжился малец, проявляя нехилую прыть в попытке сбежать.
– Ах, нет?! Нет, значит, да? – шлепнула его от души Настя по пятой точке и продолжила воспитательный урок, приговаривая: – А я тут кто тебе? Нянька? Рабыня? Прислуга? Думаешь, ты мне сильно нужен? Да чтоб ты провалился! Да не нужен ты мне ничуть!
Настя отпустила его, когда уже у самой заболела рука. Егор верещал. Настя каким-то образом оказалась в кресле, но была слишком возбуждена, чтобы сидеть, поэтому встала на него ногами и потрясала в бешенстве веником… Сейчас бы еще врезать, чтоб заткнулся уже навсегда!
Сколько она сегодня от него вытерпела! Пока Настя кур кормила, он переполошил весь курятник, и одна курица в неистовом полете налетела на Настю – исцарапала вовремя поднятую руку, а так бы все лицо было исполосовано… В обед он суп разлил: и на пол, и на себя, а кому убирать? Кому искать для него сухую одежду? Конечно, Насте! А как он ковер изгадил красками, как все раскидал, как бесился… И всюду ходил за ней, как хвост собачий, ни минуты покоя!
Родители по субботам работают, у них выездной ларек с продуктами, развозят по области. И так со вторника по субботу, а иногда и по воскресеньям тоже. Конец 90-х, выкручивались, как могли. Единственная бабушка далеко, в соседней области, приглядывать за Егором больше некому, вот и вешают его на Настю: то после садика забери, то по выходным с ним целыми днями возись, а он неуправляемый, шумный, гиперактивный мальчишка. И самое обидное – если что не так, всегда перепадает Насте! Он разбил что-то. – Настя не доглядела, получай! Он намусорил – почему не убрала, он же маленький! А как выведет он ее окончательно, и отлупит она его от души, так это сто процентов, что отхватит потом сама не меньше, потому как Егорка маленький, не понимает он! Настю колотило от несправедливости. Она тоже хотела быть ребенком и ни за что не отвечать.
Настя включила телевизор и с надеждой полистала каналы. Слава Богу! Мультики нашлись! Егор, услышав веселую мультяшную музыку, вскоре приполз из коридора в зал, забрался на диван и затих. Из жилых комнат у них только зал, еще две комнаты недоделаны, без полов – два года назад родителям хватило денег только на «коробку» без окон и дверей, поэтому и пахали, как проклятые, хотелось доделать дом. Метель за окном тоже утихала. Настя смотрела, как в темноте, под фонарем за забором, искрились гладко прилизанные наметы снега, и на них оседали новые снежинки,
