куда! Туда же, куда и все!
– Далеко?
– На электричке не очень. Так что?
Оля взглянула на брата: он сидел, съежившись и подобрав под себя ножки.
– Я только поесть куплю…
– Не надо. Возле нас дешевле. Я, кстати, Вадик.
Они стали выбираться к перронам. По пути к ним присоединилось еще несколько ребят, в том числе девочка. Новенькими особо не интересовались. Обсуждали улов. Вадик предпринял неудачную попытку обчистить карман одной дамы. Она развизжалась, и вся компания бросилась врассыпную, но через пять минут чудесным образом собралась в полном составе на перроне. Ехали зайцами. Все, кроме Оли с братом, чувствовали себя раскованно, как в кругу семьи. Вдруг кто-то сказал «атас», и все рванули в соседний вагон, а растерявшаяся Оля осталась сидеть.
Подходила контролер.
– За проезд.
– У… у меня нету, – еле выговорила Оля.
Контролер закатила глаза и внимательно пробежала строгим, но материнским взглядом по склеенной парочке неопрятных детей.
– Куда вам? – вздохнула женщина.
– Не знаю…
Оля и правда не знала названия остановки, мальчишки ей не сказали. Контролер стала обилечивать следующих пассажиров. Потом вернулся Вадик за забытым в спешке пакетом и с удивлением обнаружил Олю – новые друзья успели стереться у него из памяти.
Сырой подвал заброшенного дома, через который пролегает отопительная труба. Живет их тут примерно с десяток. Они курят, ругаются, нюхают клей. Воняет сыростью, плесенью и крысами. Да, вокзал, безусловно, чище и светлее, но… Здесь они, никому ненужные дети, казались нужными хотя бы друг другу. Маленькая стая зачерствевших сердец, без всякой надежды взирающая на мир из расщелин подвала. Они не понимали, почему и за что ЭТО происходит с ними. А кто-нибудь из нас вообще хоть что-нибудь понимал в те «святые» года перестройки? Что будет завтра? Завтра! Ха-ха-ха. Для каждого из нас оно когда-нибудь не наступит. А для этих детей есть только туманное сегодня и забытое, как страшный сон, вчера.
Иногда добрые люди приносили им одежду и еду прямо к подвалу. Оля смотрела, как ее маленький братишка жадно хлебает теплый суп, стоя перед открытым багажником машины.
– Понимаешь, они не могут забрать нас к себе – у них своих четверо, – говорил Вадик, примеряя «новые» штаны. Мальчик был рад, что они не спадают.
Оля закатила рукава на кофте и понюхала их – порошком пахнут. Чистая, бережно носимая чьими-то детьми одежда теперь прикрывает ее давно немытую кожу. Предательски защекотало в носу. Мужчина зазывно постучал половником по кастрюле, приглашая за добавкой всех не насытившихся ребят. Девочка промокнула рукавом глаза и пошла.
Мужчина подмигнул ей, протягивая суп. Отчего в Оле словно шевельнулось то, что было замерло на полпути к росту? Словно в душе проклюнулся зачаток цветка? От бескорыстной доброты, на которую способно только открытое сердце! Это редкость, ценимая во все времена. От нее тает даже самый прочный
