не попадаться. Боско писал мне одно за другим десятки сообщений, предлагая встретиться, Саню одолевали приятели-индусы. Маскулинные по природе представители этих народов не признавали «нет»: в их традициях девушка была просто обязана отказаться, а мужчина – проигнорировать отказ и усилить натиск. Мы устали объясняться, прекратили им отвечать и сидели в тишине, прислушиваясь к происходящему в доме. По крикам, топоту на нашем этаже и громкой доносящейся снизу арабской музыке было понятно: соседи веселятся. По лестнице плыл странный сладковатый дым – это был, как выяснилось, запах гашиша.
Большой дом был слишком маленьким, чтобы однажды не столкнуться. Неделю спустя я впервые увидела Хуссейна.
Ранним молочно-дымчатым утром мы с Белкой буквально скатились во двор с мраморной лестницы. В руках у нас были пакеты, в пакетах – юбки и сари. Мы торопились на индийскую свадьбу. Приглашение было получено весьма необычным образом. Как-то вечером, лежа на кровати в комнате, мы услышали доносящиеся с улицы звуки голосов и музыки. Мы изрядно утомились от вынужденного одиночества и примерного поведения за эти дни, поэтому переглянулись, набросили платки на плечи и, прячась за углами, как вороватые коты, вылезли наружу. Улица была пуста; поймав случайного прохожего, удалось узнать, что, «должно быть, это фестиваль и в направлении Мапсы». Поплутав по переулкам, мы пересекли Main Road31 и увидели посреди поля высокую вычурную арку (такие в Индии обозначают символический вход), за которой светились огоньки. Барабанный бой шел оттуда. Пробежав по грунтовой дорожке километра два, мы свернули на повороте и остановились как вкопанные.
В темном переулке стояла машина с громкоговорителем, ее окружала толпа, били барабаны, и плясали женщины. В воздух то и дело взвивались блестки и конфетти. При нашем появлении повисла секундная пауза. Чье-то потное мужское лицо, украшенное ослепительными усами, повернулось в нашу сторону и гаркнуло:
– Вы будете танцевать?
– Мы? – Мы переглянулись в замешательстве. – Будем…
– Они будут танцевать! – громоподобно и победно взревело лицо.
Ударила барабанная дробь, замелькали золотые браслеты и цветастые сари, со всех сторон полетела пушистая белая пена. Индианки воздели руки вверх, и мы, как единый пестрый звенящий организм, пустились в пляс. На полном ходу мы влетели в канун широкой индийской свадьбы.
До этого дня я ненавидела танцы. Я редко с ними сталкивалась и каждый раз чувствовала себя неуютно. Уличная пляска как досуг в России почти утрачена, человек, который танцевал на людях, в большинстве случаев оказывался пьян. На семейных праздниках близкие начинали приплясывать, тоже лишь пропустив рюмку-другую, чтобы расслабиться. В клубах я почти не бывала: в люминесцентных огнях я чувствовала себя толстой и неуклюжей, скучной и бедной, казалось, все надо мной насмехаются. Где
Главная дорога (англ.).
