руку и тащится следом за мной к дверям. Забавно, как мы поменялись ролями: теперь в угол загоняют меня.
– Мы же вместе работали над тем делом, – не унимается она. И это в некотором роде правда. – Так что ты такого сделал?
Смотрю Данике в глаза, пытаясь угадать ее мысли.
– Я не трогал Филипа. Брата своего я не трогал.
– А Баррон как же? С ним ты что сделал?
Недоуменно хмурюсь. Это еще что такое? Что ей в голову взбрело?
– Да ничего не сделал! С Барроном? Ты с ума сошла?
– Не знаю, – она чуть краснеет. – С кем-то же ты что-то сделал. Тебе нужен был иммунитет от уголовного преследования. Кассель, порядочным людям он ни к чему.
Конечно, она права: никакой я не порядочный человек. Забавно, с порядочными людьми вроде Даники вечно так – им абсолютно неведома склонность ко злу. Им ужасно трудно смириться с мыслью, что парень, который только что так приветливо улыбался, может быть способен на ужасные поступки. Вот и Даника обвиняет меня в убийстве, но при этом не боится, что я ее прихлопну, а злится. Она упорно считает, что мне нужно только послушать ее хоть разок, понять, что я дурно поступаю, и я тут же начну поступать хорошо.
– Слушай, – говорю я, останавливаясь возле лестницы. – Давай встретимся после ужина, и ты меня спросишь, о чем захочешь. И про Сэма поговорим.
Конечно, всего я не расскажу, но она мой друг, и кое-чем с ней поделиться можно. Даника заслуживает правды – той правды, которую я могу открыть. Кто знает, может быть, если бы я действительно хоть раз ее послушал, я бы начал поступать хорошо.
Хуже-то уж точно некуда.
– Ты скажешь мне, кто ты такой? – спрашивает она, заправляя за ухо кудряшку измазанной в чернилах перчаткой. – Скажешь?
Застала меня врасплох. Смеюсь. Я так и не рассказал Данике свой самый большой секрет: я мастер трансформации. Наверное, пора. Наверное, Даника и сама кое о чем догадывается – иначе бы не спросила.
– Подловила ты меня. Хорошо, скажу. Все скажу, что можно.
– Ладно, – медленно кивает Даника. – После ужина я буду в библиотеке. Нужно доклад один написать.
– Договорились.
Со всех ног сбегаю вниз по ступенькам, а потом мчусь через двор, чтобы успеть на занятие по керамике. У меня уже два взыскания – хватит на сегодня.
Горшок получается страшный, как смертный грех. Наверное, еще и с воздушным пузырьком: когда я ставлю его в печь, он взрывается, уничтожив при этом вазы и чашки еще троих учеников.
Когда иду на тренировку по бегу, в кармане звонит телефон. Прижимаю его плечом к уху.
– Кассель, – это агент Юликова. – Загляни ко мне. Прямо сейчас. Как я понимаю, занятия на сегодня у тебя закончились. В школе все предупреждены. Им сказали, что у тебя сегодня назначен прием у врача.
– Но я как раз на тренировку по бегу иду, – хорошо бы она уловила в моем голосе недовольство.
