Савская, – ахнула Степанида, – это ж какие злоумышленники продуманные, не с бухты-барахты решали.
– Именно, – подтвердил следователь и погладил Сепаниду по спине, а потом обратился к домовому, – а ты, Борода, когда прилетел к пепелищу, печь осматривал, прикасался к ней?
– Боже упаси, – ответил Борода, – нешто я не понимаю, что к осквернённой печи домовой прикасаться не должон?
– Почему же к осквернённой? —удивился Матузков.
– Всякому понятно, что в устье хлеба пекут, млаленцев недоношенных допекают, а трупу там не место, – сказал домовой, как отрезал.
– Кому же понадобилось печь осквернять? – спросила мышь.
– Наиважнейший вопрос – для чего! – добавил Матузков.
На наиважнейший вопрос ответа пока не было, и обдумать версии не получилось, потому что в кабинет к Матузкову участковые Берёзкин и Будкин втолкнули беспризорника. Домовой растворился при появлении незваной троицы, а мышь ушмыгнула за фикус.
– Это что за унылое создание? – недовольно спросил Матузков.
– Товарищ капитан, – доложил Будкин, – бродяга это. Без документов, спал в парке «Южный», вот мы его… Говорит, что незаконно лишён жилища.
– Прямо как я, – выдохнул невидимый домовой, и это заставило всех троих посетителей вздрогнуть.
Матузков отпустил участковых и указал парнишке на стул.
– Рассказывай, – приказал он, прикрыв морщинистые веки.
– Что рассказывать? – испуганно спросил парнишка.
– Почему спал на скамейке? Из дому ушёл?
Парнишка молчал, угрюмо глядя в окно. Матузков вздохнул, достал из кармана пачку «Памира», закурил и предложил мальчишке. Тот ловко поддел сигарету и прикурил от спички. Следователь бросил спичку на пол, но её ловко подняла мышь Степанида, выскочив из-за фикуса, шустро бросила спичку в мусорную корзину и вскарабкалась на плечо Матузкову.
– Ни фига себе! – выдохнул парнишка.
– Ну и ты появись, суседко! – скомандовал Матузков и театрально хлопнул в ладоши. Слева от бездомного на несгораемом шкафу материализовалось серое облако, из которого медленно проступили босые волосатые ступни, синие штаны с лампасами городового, мундир с латунными пуговицами, рыжеватая борода, а потом добродушное лупоглазое лицо домового Бороды.
Парнишка качнулся на стуле и упал в обморок, закатив глаза.
– Я всегда говорил тебе, Борода, что появляться надо менее эффектно, ты не конферансье Борис Брунов, – с укоризной в голосе сказал Матузков, а мышь Степанида хихикнула.
Борода и следователь усадили нервного бездомного на стул, брызнули в лицо водой из графина, а Степанида пощекотала хвостом под его носом. Борода устроился на столе слева от следователя, а мышь вернулась к обжитому фикусу.
Постепенно у парнишки прояснилось в глазах, и он глупо заморгал.
– Как ты понимаешь, врать здесь бесполезно, – широко улыбнулся
