с охранником Костей. Я не знаю, знает ли он, что я здесь. С одной стороны, я хочу, чтобы он забрал меня отсюда, с другой – я помню его ультиматум. Я не хочу его терять. Я не смогу вынести чувства вины перед собой за наше с ним расставание. Не могу поверить, что он оставит меня из-за одной ошибки. Не могу бороться с собой, чтобы сейчас не уехать с ним. Я пытаюсь закричать, чтобы он повернулся и увидел меня, но мой речевой аппарат пока ещё находится под угнетающим воздействием яда. Я заперта в своём прекрасном теле.
Прошло примерно сто семьдесят лет, Дима и Костя до сих пор разговаривают. Он так близко физически, но я не могу до него дотянуться. Это так символично. Я трачу все свои оставшиеся жизненные силы на то, чтобы подняться с этого чёртового дивана, отталкиваясь от него руками. Мои ватные ноги весят килограмм триста, не меньше. Я медленно иду к двери, выставив руки вперёд. По-моему, мои навыки хождения откатились до уровня полуторагодовалого ребёнка. Я кое-как добираюсь до двери и падаю на неё, чтобы открыть. Других вариантов сдвинуть эту трёхтонную железяку с места у меня нет. Я чувствую, как мой отравленный мозг подаёт слабые, отдалённые сигналы, что колени повреждены. Сейчас Дима поднимет меня и отвезёт домой. Я в безопасности. Слышу, как директор клуба говорит за моей спиной:
– Лиза, детка, ты чего?
Я поднимаю глаза. Димы здесь нет. Кости тоже. Твою мать, это очень реалистичные глюки.
Владелец дьявольской франшизы, наконец обратив на меня внимание, помогает мне встать. Я знаю, что ещё чуть-чуть и ему самому понадобится помощь. Левой рукой я держусь за проём двери, а правой сжимаю его запястье. Он придерживает меня за талию. Я бы даже сказала, он держит меня на стыке талии с поясницей, что ощущается как похабное сексуальное домогательство. Он говорит:
– Пойдём в чилаут, полежишь?
Я отвечаю:
– Нет, мне надо домой. Спасибо.
Предполагаю, что в связи с угнетением моего речевого аппарата он услышал что-то типа:
– Прлды, ыогвап оооокрл.
Я убираю его руку и медленно перешагиваю порог двери. Это даётся мне с трудом. Вдобавок мои колени разбиты. Если вам когда-то будут рассказывать о гламурном шике наркомании, знайте, что это блеф. Потому что нет никакого шика в запахе блевотины, разбитых коленях и грязных похотливых мужиках, желающих затащить тебя в чилаут, пока твои когнитивные функции заторможены. Дима был прав. Он знал, о чём говорил, когда запрещал мне переходить эту грань. Даже если сейчас он веселится с богиней-тварью, это не отменяет его правоты насчёт наркотиков. Я – всего лишь теоретик. Он – практик.
Мне надо спуститься по лестнице, чтобы добраться до выхода для персонала. Этот выход ведёт на задний двор, там обычно никого нет. Не доверяя своим конечностям, я медленно передвигаюсь, опираясь на стены. Кажется, прошла целая вечность, пока я добралась до первой ступеньки.
Возможно, хотя я искренне надеюсь, что нет, вам приходилось видеть ужасающее зрелище, когда человек, находящийся во власти наркотической интоксикации,
