и безразличием взрослых. Подумав об этом, я снова начал всхлипывать и плакать:
У мамы, пристально глядевшей на меня, тоже потекли слезы:
– Кто-то тебя унизил, сынок? – спросила она дрожащим голосом.
– Кто, кто… да эти…
Потом, всхлипывая, я подробно рассказал обо всем случившемся. Пальцы непроизвольно сжались в кулак, и я изо всей силы начал бить кулаком по сандалу.
– Ребята смеялись надо мной, дразнили. Я был унижен, растоптан! Лучше умереть, чем пережить это, мама.
Мама, с мокрыми глазами слушая меня, вздохнула и, обняв, прижала к груди. Через некоторое время моя шея стала мокрой от её слез.
В маминых объятиях я немного успокоился. Утихла боль, терзающая изнутри. Плечи перестали вздрагивать, и мама, мягко освободив меня из объятий, начала гладить по голове. Потом они с Хадича-опой как-то странно-странно переглянулись.
– Вот оно что, – глубоко вздохнув, произнесла мама, – теперь я поняла, в чем дело, теперь я поняла. И из-за этого ты, сынок, расстроился? Сидишь, желаешь себе смерти… Вот увидишь, сыночек, бог даст, когда вернется отец, не то что на ишака, а на самого красивого и резвого скакуна тебя посадит, на коня!..
При слове «конь», сердце мое встрепенулось. Я не мог скрыть своей радости:
– Мам, не обманываете? – бросился я опять в объятия мамы.
– Ну почему я должна обманывать? – сказала мама, целуя мое лицо и глаза.
Как-то не верилось маминым словам, хотя мама никогда меня не обманывала. Ведь дома не то что лошади, даже ишака не было! «Где же отец возьмет коня, которого нет?» – подумал я. И потом, взглянув в уставшие глаза мамы, сказал:
– Чем сажать меня на коня, лучше бы папа скорее вернулся, пусть бы посадил меня хоть на ишака дяди Журакула. Мне кажется, ишака найти легче, чем коня.
Услышав эти слова, мама слегка воспряла духом и начала меня утешать:
– Разве конь не лучше ишака, сынок? – сказала она, будто действительно во дворе меня ждет папа с оседланным конем.
Стало спокойно и радостно: сейчас в комнату войдет отец, и мы, взобравшись то ли на ишака, то ли на коня, покатим по кишлаку. А те ребята, которых увезли на ишаках их отцы, с восхищением будут глядеть нам вслед. Глаза мои засветились от яркой картины:
– Конь хорошо, мам! Но сейчас мне подошел бы и ишак, – сказал я.
– Почему ты так говоришь, сынок? – поглаживая руками мою голову, возразила мама. – Ну, кто такой ишак перед конем? Погонять его устанешь – «хе-хе». А коню скажешь один раз: «Вперед, родной» – вначале рысцой побежит, а потом как птица полетит. То, что ишак одолеет за день, конь пролетит за час.
Мама так красочно и правдоподобно описывала, что на душе у меня стало празднично и хорошо. И вот в таком приподнятом настроении я мысленно мчался с отцом на красиво снаряженном коне, поглядывая на маму:
– Неужели так прекрасен конь?
– А то как же! – сказала мама, обнимая меня за плечи. Папа приедет – обязательно твои
