род не виноват в чьем-то личном выборе.
– В чьем-то? Лей не была просто «кем-то». И какой у нее оставался выбор?
– Селеста, сейчас же в столовую, или я не передам твое сообщение. – Глаза офана Миры, казалось, светились сродни кварцу вокруг нас. – Ты помнишь, где это, или хочешь, чтобы офан Лия проводила тебя?
Без крика – в тот момент у меня уже не осталось слов – я крутанулась на месте, и любопытные неоперенные, которые разглядывали нас и ловили каждое слово, расступились. Мой пульс сильно участился, пока я неслась по коридору в огромный кварцевый двор с подвешенными клумбами. Я всегда думала, что над гильдией сияет райское небо, но непоколебимая синева оказалась иллюзией, как и небесный дождь, который орошал посевы через стратегически расположенные отверстия в стеклянном куполе. Ангелы – настоящие эксперты в обмане.
Я села за каплевидный кварцевый стол, частично скрытый фиговым деревом, которое плодоносило круглый год. Неоперенные предпочитали столики, расположенные ближе к кварцевой плите, где постоянно представлены теплые зерна и рыба на пару, охлажденные соки в стеклянных кувшинах и пирамиды изумрудных яств. Аромат моего детства перевернул мой и без того расстроенный желудок.
В ожидании я то скрещивала, то выпрямляла ноги, покачивала ими, глядя на тех немногих неоперенных, которые имели наглость смотреть в ответ. В конце концов все они отводили свои любопытные взгляды. Устав от переглядываний, я достала телефон и отправила Мюриэль сообщение: написала, что у меня появились дела, и попросила позвонить мне, когда она проснется. А потом я открыла браузер. Единственное слово, которое я успела набрать ранее, дразняще мигало в строке поиска: «Лучший». В довершение всего поисковая система предложила мне выпадающий список наиболее подходящих вариантов – лучший фильм, лучший китайский ресторан, лучший отель на Манхэттене, лучшие тренажерные залы.
Чертовы тренажерные залы? Я никогда не занималась спортом. Ненавидела это. Всей душой.
– Привет. – Мягкий голос отвлек мое внимание от телефона.
Я подняла взгляд на его обладательницу, златовласую малышку с толстой косой и карими глазами. Когда девочка забралась на стул рядом со мной, поджав под себя маленькие ножки для опоры, я резко спросила:
– Что ты делаешь?
Вместо того чтобы округлиться и наполниться слезами, ее глаза сохранили мягкость, и она улыбнулась.
– Ты выглядишь грустной.
Я осмотрела двор, подозревая, что это какая-то подстава и офанимы пытаются задобрить меня, прислав посланника-херувимчика, но в столовой не было учителей, а большинство неоперенных уже ушли.
– Я Найя.
Я отложила телефон.
– Разве ты не должна быть с офаном Пиппой, Найя?
Девочка сморщила носик-пуговку.
– Она рассказывает историю о монстрах. Не люблю монстров.
– В мире их полно, так что лучше привыкай.
– Ты когда-нибудь встречала
