решительно направился к царевне и склонил голову:
– Матушка, патриарх в Лавре.
Софья улыбнулась:
– Вот уж не ожидала, но коли так, то разговору быть.
Под куполами колоколен раздался веселый колокольный перезвон, возвещая о прибытии царской особы в Лавру. Патриарх Иоаким уже встречал ее у входа в храм.
«Все-таки старик переступил через себя», – думала она, ступая по каменным дорожкам монастыря. Ему пришлось смириться, и дело не в том, что она стала чеканить собственную монету, и не в успехе Крымской кампании князя Голицына. Она нужна ему в борьбе с ересью, пока братец Петруша занят постройкой своих корабликов. Ересь Аввакумова захлестывает государство и уже докатилась до Москвы, охватив при этом Дон и Тобольскую губернию. Эти мысли терзали Софью, не давая покоя ни днем ни ночью.
Патриарх, в знак приветствия, протянул руку царевне и обратился с вопросом:
– Здорова ли, матушка царевна?
Софья слегка опустила голову, скрывая легкую улыбку. Сейчас, когда Нарышкины с приближением совершеннолетия Петра вновь обретали свою силу, ей необходимо было окружение верных и более мудрых людей, каким и являлся патриарх.
Софья оглядела золоченые купола собора, перекрестившись, приложилась губами к кресту в руках патриарха и медленно прошла в храм.
– Помолимся вместе, владыка, а после дела наши мирские обсудим.
Владыка, не скрывая улыбки, согласился и добавил:
– Не ожидал тебя здесь увидеть, царевна. Словно кошка черная меж нами пробежала. А вере истинной с того разорение.
Софья склонила голову и лукаво улыбнулась:
– Я тебя тоже не ожидала увидеть, владыка. Про веру ты правду сказал. Сколько же пожарищ народ, одурманенный еретиками, примет. Сколько душ невинных сгорят в сатанинских ладьях.
Иоаким перекрестился:
– Согласен я с тобой, матушка царевна. Много ереси в земле нашей.
– Взять Тобольский уезд, так, почитай, сколько душ монах раскольник Даниил на реке Березовке в небо увел. Не успели стрельцы до пустоши добраться, предупредили раскольников. Везде у них свои люди, как паутиной державу нашу опутали. Воевода-губернатор не узрел близ себя предательства. А куда смотрел воевода? За карманом своим смотрел.
В глазах патриарха блеснули маленькие капельки слез. Ему стало нестерпимо больно за эти несчастные души невинно сгинувших женщин и детей.
– Была б моя воля, самого в тот корабль огненный загнал и спалил бы заживо, – с горечью произнес патриарх.
– Да что же ты говоришь, владыко, – Софья с ужасом посмотрела на патриарха.
– А что я говорю, – патриарх стукнул железным концом посоха о каменную плиту. – Пора бы скиты все затворнические извести, царевна.
На колокольне зазвенел благовест. В монастырском саду распустились яблони и пахло липой.
Софья с нежностью вдыхала удивительный аромат цветов.
– Как
