А как выполнишь, доложи. Я пока в казармы наведаюсь.
Старшина развернулся и широким шагом зашагал в сторону ворот Кремля.
Толпа тем временем рассыпалась по узким улочкам многочисленных слободок Москвы. Стеленные кривыми деревянными досками тротуары, меж рядов посадских изб и каменных палатей бояр, не выдерживали такого количества бегущего народа, и люди падали в непролазную весеннюю грязь улиц.
В Думской палате было тихо. Бояре в высоких шапках и пестрых кафтанах с меховыми воротниками испуганно переглядывались между собой.
– Ну, чего же ждать нам теперь? – скривился боярин Василий Голицын.
– Так сейчас царевна Софья нам все и поведает, – усмехнулся думный дьяк Шакловитый. – Али ты куда спешишь, батюшка?
Голицын тяжело вздохнул:
– Куды мне теперь спешить-то, Федор Леонтич?
– Ну, так и потерпи немного, чай не пахоту сеять.
Голицын скосился на остальных бояр. В глазах Нарышкиных читался страх. Причина его была видна издалека. Место, на котором стоял трон московских государей, сейчас было пусто. Стоило ли ему думать об обезглавленной России?
Нет государя – нет и трона. Вместо него стояла маленькая резная табуретка, которую принес из покоев дворца кто-то из слуг.
– Не бывало ранее такого! – осторожно шептались меж собой бояре.
– Что удумали Милославские?
Князь Василий Голицын ликовал:
– Нарышкиным конец. Вернут имения и вотчины, отнятые прежним царем Федором Алексеевичем. Но патриарх Иоаким еще в силе и не отдаст Нарышкиных за спасибо живешь. Патриарха нужно переизбрать. А кандидаты-то есть?
Голицын скривил лицо. У входа в Думскую палату послышался шум.
Из дверей появился бирюч и грубым, но зычным голосом прокричал:
– Царевна Софья Алексеевна Романова, соправительница Государей Московских.
Софья прошла в Думу и присела на табурет, что стоял вместо трона. Расправив полы платья, она посмотрела на собравшихся в Думе бояр. Царевна сразу догадалась, о чем шепчутся эти дородные, обрюзгшие от изобилия придворных яств, тучные детины с посохами в руках и высокими меховыми шапками.
– Здраве будьте, князья-бояре! – спокойно произнесла царевна.
Бояре встали и поклонились:
– И ты будь здрава, матушка царевна.
– Знаю причину кручины вашей, – продолжила она и указала на сдвоенный трон московских государей, одиноко стоящий в стороне. – Отныне править буду сама! – твердо произнесла она. – А что трона нет, бояре, так государство наше вроде как в войне, в неустройстве своем. А коли так, то где ж вы видели, князья-бояре, чтобы царь с собой на войну трон брал. На табурете сидит, по-походному. А будет устройство в державе нашей – и трон будет, – Софья улыбнулась. – Верно, Федор Леонтич? – царевна пристально и с прищуром посмотрела на Шакловитого. Было в ее взгляде нечто такое, отчего по спине думного
