style="font-size:15px;"> Наша задача была несложная – на практике проявить полученные в институте навыки в части приготовления пищи и кормить учёных «НИИ – не помню чего», отправленных «на картошку», то есть на уборку урожая данного клубненосного представителя семейства паслёновых.
Председательский УАЗик, преодолев десятки километров отчаянного бездорожья, высоко подпрыгивая на ухабах, надсадно завывая мостами в бескрайних лужах, больше напоминавших озера, всё-таки доставил нас к месту отбывания практики. Перед нами стоял полуразрушенный двухэтажный дом из красного кирпича, с покосившимися дверями и останками каменного крыльца. Внутри длинный обшарпанный коридор освещала одинокая грязная лампочка, висевшая на буром от копоти проводе.
– Жить будете здесь, – сказал председатель, указывая на массивную стальную дверь, больше напоминавшую вход в бомбоубежище. – Я называю это «Бункер», такой выдержит атаку танкового взвода с поддержкой мотопехоты.
Дверь со страшным скрипом отворилась, за ней оказалась на удивление чистая комнатка с четырьмя железными кроватями, на одной из них возвышались свёрнутые матрасы.
– Запираться будете на этот засов, одному его не поднять, придётся вдвоём… Но зато он любую осаду выдержит!
Председатель знал, что говорит. Лет ему было под шестьдесят, повидал он многое на своём веку и про городских командировочных знал не понаслышке. Большинство командировочных разлуку с женой, родителями или сослуживцами трактуют как возможность расслабиться, отдохнуть от «условностей цивилизации», «семейной жизни» и прочих рамок, ограничивающих в повседневном быту. Чаще всего «отдых и расслабление» начинается уже на вокзале или иной точке отправления в путь. Расслабленного и отдохнувшего командировочного очень тянет к общению, ему просто необходимо «излить душу», лучше всего для этой цели подходит нежная и добрая женщина. Поэтому в купе у проводницы вагона зачастую сидит изрядно «отдохнувший» и долго нудно рассказывает про «стерву-жену», «мерзавца-начальника» и про то, как ему, такому умному и красивому, нелегко в этой жизни. Не составляли исключение и наши труженики из НИИ.
Для того чтобы человеку стать ученым, необходимо много лет грызть гранит науки, потом писать и защищать научные труды, – одним словом, процесс длительный, трудный, не со всеми получается, а для того, чтобы сделать из ученого колхозника, достаточно одной недели на уборке урожая. Как-то незаметно перебрались наши «светочи знаний» из костюмов в свитера и ватники, обросли щетиной, «Родопи» и «Опал» у них закончились, в углу рта водрузился бессменный бычок «Беломорканала». Все пути-дороги теперь пролегали через местное сельпо (магазин), в котором продавщица Зинка уже была для них закадычным приятелем. По ночам наших командировочных, как и положено, тянуло «излить душу», поэтому бункер и массивная стальная дверь с тяжеленным засовом пришлись как нельзя более кстати двум молодым напуганным семнадцатилетним девчонкам.
Но с первыми петухами бригада
