align="center">Расплата
(Алексей Зайцев)
Я сдал тетрадку на проверку!
Не ту! Трагедия! Провал!
Я в ней писал стихи! Про Верку!
Я Верку в ней нарисовал!
Как ей теперь
Смотреть в глаза-то?
Я завтра в школу не пойду.
Меня не ждите послезавтра.
Приду в трехтысячном году.
Простите, люди, изувера!
Мой грех ужасней, чем Ковид.
Им оскорбились чувства Веры
И личных данных ее вид.
Как ей смотреть теперь в глаза-то?
Слова я дурно подбирал…
Теперь достоин газавата,
Как атеист и либерал.
Я экстремист! Я уголовник!
И стало вдруг не по себе:
У Веры папочка – полковник,
Полковник служит в ФСБ.
Я был им встречен и допрошен.
Он напророчил мне беду,
Что если сочинять не брошу —
«Приду в трехтысячном году».
В ломках творчества
(Виктор Липатов)
Водку пить и курить гашиш
Стану. Брошусь в объятия бреда,
Но зато не пойду в торгаши,
Не предам по планете соседа,…
На планете нас только двое
Непродажных и гордых поэтов.
Мы друг друга читаем запоем,
Подливая друг другу при этом.
И приняв поднесенные граммы,
Как культурные люди планеты,
Друг на друга строчим эпиграммы
И друг другу слагаем сонеты.
А когда я от водки устану
И другого запросит душа,
Он предложит мне марихуану,
Я ему предложу гашиша…
И в бреду завершая все это,
Где больничных палат чистота,
Я воскликну: «Мы с другом – поэты!»
Санитар возразит: «Наркота!..»
Яйца неглиже
(Илья Резник)
Степан Авдотьевич Писдрюкин,
Мужик отчаянных кровей,
Носил огромнейшие брюки
Ввиду количества мудей.
Мудей в них было вдвое больше,
Чем у обычных мужиков.
Писдрюкин яйцами гордился.
И т. д. и т. п.
(Народная поэма «Мужик»)
Культурный русский иудей
Илья небезызвестный Резник,
Вдруг опустился до мудей
И сочиняет как скабрезник.
В тоске по идеалу
(Александр Вергелис)
Сидящая напротив женщина
пестра, как елка в Новый год.
О Боже,
