больница с полным составом медицинского персонала. В его деятельности эта предосторожность была обязательной. Там в основном лечились члены Каморры, но она была открыта и для всех жителей Чикаго. В папиной больнице работали люди, которые знали, в каком мире они живут. Те, кто умел молча делать свою работу. Особенно, когда им взамен предлагали покровительство и щедрое вознаграждение.
Но мое состояние мало меня сейчас беспокоило. Я не знала, как задать самый волнующий вопрос. Боялась услышать ответ. Волна ужаса накатывала от одной мысли, что с ним могло случиться что-то страшное.
– Папа, есть новости?
Он молчал, глядя на меня. Я мысленно молилась, чтобы он не произнес тех слов, которые я никогда не хотела бы услышать.
– Мистер Уильямс жив, – ответила вместо отца доктор Стоун.
После ее слов в груди что-то щелкнуло, и я смогла выдохнуть, хотя даже не заметила, в какой момент перестала дышать. Слезы уже бежали ручьем, когда я, взглянув на нее, увидела ее улыбку. Волна облегчения нахлынула на меня, тело содрогалось от нахлынувших эмоций. Счастье и грусть смешались, и я не могла понять, что вызвало эти слезы. Вина, которую я ощущаю? Сожаление от того, что сделала? Или того, что не сделала? Или я просто рада, что Алессио жив?
Он жив. Боже…
Я радовалась, даже если и должна была чувствовать что-то другое. Злость, например, или ненависть к человеку, который мной воспользовался. Однако в сердце не нашлось ни первого, ни второго.
Когда я вернулась в горный домик и увидела его обмякшее, неподвижное тело в луже крови, меня охватил страх. Бледное лицо Алессио искажала гримаса боли. А вокруг так много крови…
В тот момент вся злость вдруг испарилась, и единственное, о чем я думала, – как спасти ему жизнь, пока едет помощь. Я понятия не имела, что в таких ситуациях принято делать. Руки двигались сами по себе, когда я схватила с дивана футболку и прижала ее к ране на животе, пытаясь остановить кровь. Губы непроизвольно шептали, умоляли Алессио остаться со мной. Но он ничего не слышал и никак не реагировал. Пульс под моими пальцами замедлялся, а дыхание становилось все тише.
Я поглаживала его волосы, как он любил. Целовала холодные губы, как делала до этого кошмара. Держала его руку у самого сердца, желая, чтобы оно помогло ему сохранить свое, хотя бы до тех пор, пока люди отца в сопровождении бригады врачей не доставили нас в больницу.
Теплая ладонь сжала мою руку, вырывая из темных воспоминаний о событиях в горном домике.
– Адриана, – обратилась ко мне доктор Стоун. – Он в порядке. Мы перевели его в палату.
– Спасибо, – я не знала, кого благодарила: ее или Бога.
Самое главное, что Алессио жив и у меня будет достаточно времени, чтобы вымолить у него прощение за тот выстрел.
– Пока что, – сквозь стиснутые зубы процедил папа.
Мы обернулись. Улыбка доктора Стоун в одно мгновение исчезла, стоило ей встретиться взглядом с отцом.
– Доктор, оставьте нас наедине, – он смотрел на меня.
Доктор
