ее и всегда относился к ней с большим уважением. Няня заменила ему мать, потому что с бабушкой Амарой отношения были не самыми близкими, а после женитьбы на маме и вовсе испортились. Няня прожила всю жизнь с семьей Моретти, посвятив себя сначала отцу, а потом и нам с Люцио.
– Почему ты ходишь по дому без очков, да еще и так торопишься, Мариэтта? – Папа не был груб, но говорил строго – он беспокоился о здоровье и безопасности своей старой няни.
Она была уже не так молода, как нам бы того хотелось. В свои семьдесят четыре года Мариэтта была слишком активна, но глаза стали ее подводить. Зрение садилось, поэтому она перестала выполнять какую-либо работу по дому, но, несмотря на все недовольства папы, всегда находила себе занятие и сама его отчитывала. Как и сейчас.
– Смени свой тон, ragazzo mio. Я не твой солдат, а ты не мой Капо. Не здесь и не сейчас, – она отбросила его руку и направилась ко мне. – Моя девочка наконец дома. О каких очках и осторожности ты говоришь?
Ее голос дрожал, как и руки, а из-за спешки казалось, что няня вот-вот вновь споткнется. Поэтому я сама сделала шаг к ней и крепко обняла. Мне пришлось наклониться к этой маленькой, но такой сильной женщине. Она крепко прижала меня к себе и заплакала, причитая на смеси английского и итальянского.
Высвободившись из объятий, Мариэтта обхватила мое лицо своими морщинистыми ладонями и сжала мои впалые щеки.
– Mio bambino, ты дома. Моя девочка. О Господь, спасибо, что услышал мои молитвы и привел ее домой, – перекрестилась она и вернулась к моему лицу, исследуя его. – Маринэ, она дома, милая. Моя сладкая девочка.
Мы обе плакали, пока оглядывали и щупали друг друга. Няня словно все еще не верила, что я наконец в безопасности.
– Мариэтта, – грозный голос бабушки раздался позади нас. – Хватит слез. Дай и мне поздороваться с внучкой.
Няня выпрямилась и утерла мои слезы, я сделала то же самое с ней. Стук каблуков стал ближе, поэтому я повернулась и увидела дедушку Лаззаро и бабушку Амару. Они встали рядом с отцом, который все это время молча наблюдал за нами.
Несмотря на свой возраст, дедушка выглядел бодрым. Разница в росте с отцом едва обращала на себя внимание даже с учетом того, что при ходьбе дедушке требовалась трость. Они были похожи, но сейчас дедушка выглядел свежее и казался не таким помятым, как папа.
Его родители выглядели так, словно собирались на званый ужин. Бабушка была одета, как всегда, с иголочки: твидовый ярко-синий костюм и лодочки на каблуках. Крашеные волосы идеально лежали на макушке, на ногтях блестел свежий маникюр в цвет наряда. Жемчужное ожерелье и серьги дополняли изысканный образ. Бабушка не выглядела так, словно недавно потеряла невестку. Она создавала впечатление человека, жизнь которого шла своим чередом и в ней не было причин для скорби.
В этот момент моя прежняя настороженность и обида к ней выросли, превратившись в ненависть и отвращение. Мне хотелось сорвать с нее это чертово ожерелье, стереть с лица макияж вместе с надменной улыбкой. Я знала, что родители отца, особенно бабушка,
