все еще раздавались. Скорее всего, они доносились из кабинета отца, где тот выслушивал очередную порцию нотаций от своих родителей.
В коридоре, где находились кабинет мамы и родительская спальня, я остановилась у нужной двери.
Какая-то неизвестная часть меня думала, что, открыв дверь, я увижу другую комнату. Но никаких изменений не произошло: все лежало на своих местах, и спальня была такой, какой я ее помнила. Заправленная кровать с двумя тумбочками по сторонам. На той, что стояла с маминой, лежал недочитанный «Мартин Иден» Джека Лондона. Туалетный столик все так же был заставлен многочисленными флаконами духов и косметикой. Семейные фотографии в тех же рамках по-прежнему украшали спальню. Мягкое кресло в углу стояло рядом с небольшой полкой маминых книг, а на спинке стула все еще висел кардиган, связанный няней. Мама любила укутываться в него по вечерам, когда, подбирая ноги, садилась в кресло, чтобы почитать перед сном.
Все осталось на своих местах. Каждая деталь напоминала о маме, словно она все еще была здесь. С нами. Даже в воздухе до сих пор витал ее запах.
Я взяла снимок, который когда-то сделал папа. Мне почти восемь. Мы сидим на белом пушистом ковре, том, что лежит у камина внизу. Мама обнимает меня сзади и щекочет, мы обе смеемся. Казалось, я и сейчас слышала ее мелодичный голос, который звучал тогда во всем доме, наполняя его светом.
Это был день рождения папы. В тот год мы не устраивали грандиозной вечеринки, а праздновали лишь втроем. Тем вечером мама с папой сообщили мне, что скоро я стану сестрой очаровательного мальчика. Этот день стал для меня самым счастливым.
Я провела пальцами по лицу мамы, сохраняя в памяти ее улыбку, и поставила фотографию на место, чтобы продолжить поиски младшего брата уже в гардеробной.
Люцио, как я и предполагала, прятался здесь. Он спал на полу, прижав колени к груди. Все вещи мамы были скомканы рядом, а ее любимое пальто укрывало его мальчишеское тело.
Глядя на спящего брата, обнимающего одежду нашей матери, я не смогла сдержать слез. Закрыв рот рукой и пытаясь восстановить сбившееся дыхание, я осторожно, чтобы не разбудить, села рядом на пол. Я потянулась к его мягким волосам, таким же кудрявым, как у мамы. Если я больше была похожа на отца, то Люцио взял все от мамы. Он – ее маленькая копия.
Я наклонилась к брату и оставила на щеке легкий поцелуй, одновременно вдыхая его запах. Корица и ваниль. Как у мамы.
Когда я отстранилась, Люцио открыл глаза. Он смотрел на меня, замерший и слегка дезориентированный. Но через мгновение брат вскочил, скидывая с себя мамино пальто, и прильнул ко мне, обхватив руками шею.
Мы просидели так несколько минут, не размыкая объятий. Люцио тоже заплакал. Мы не издавали ни звука, лишь наши тела синхронно содрогались от тихих всхлипов. Я стала поглаживать его по спине, баюкая, как младенца, каким он и был для меня до сих пор. Мой маленький братик.
– Я так скучаю по ней, – тихо прошептал он, словно боясь признаться в этом.
– Да, малыш, – я сильнее прижала
