учреждениям. Инициативу «Маяка» одобрил райком партии, повсюду начали внедрять технологию круглосуточной вывозки удобрений. А Лёнька на следующий день всё-таки поехал в «Маяк» – и чтобы своими глазами посмотреть, как здесь работают, очистить совесть и чтобы дать более фундаментальный материал о великом навозном почине и таким образом до конца исчерпать выигрышную тему. Каков же был ужас его, когда Тимофеев вместо ферм, где должен был на полную мощь работать ставший почти легендарным навозный отряд плодородия, слишком уж поспешно повёз корреспондента исполнять желания, в колхозный сад, к винцеху. Но слишком хорошо тоже нехорошо. Однако тамошний председатель этого категорически не понимал.
«А к навозу ещё поспеем, – отводя плутовато бегающие глазки, успокаивал он Лёньку. – Сегодня вечером развернёмся в полную силу, сам увидишь, как здорово получается!».
На полдороге Лёнька катапультировался без парашюта из председательской машины и помчался в редакцию класть повинную буйну головушку на плаху. Его, не сразу, правда, но помиловали. Было смягчающее обстоятельство: другие хозяйства всё-таки внедрили по газетному почину «Маяка» круглосуточную вывозку благоухающей органики на поля. Добрая идея не пропала, осталась доброй, но, как и положено, – с запашком. С ним, родненьким, с ним. В результате район первым в зоне или даже чуть ли не в крае выполнил план по вывозу "отходов животноводческого производства" на поля Родины. Отчего она вся и заблагоухала.
Нет худа без добра. А навоза – без передовика. Точнее так, был бы навоз – а передовик найдётся. И наоборот. Так что вполне может быть, что и этот сигнал из «Колоса» такая же дальнобойно красивая липа, Может статься, в райкоме отлично понимали это, но всё же решились придать самой широкой гласности пусть даже не совсем реальный ориентир. Почин-то дело святое, изначальное, и цель и роль его не только в конечном производственном результате, но и в высоком духовном подъёме, способном охватить тысячи других людей… Главное – взять Берлин. И он всё равно будет взят. Неважно, какой ценой. Тут главное – показать, как правильно закрывать грудью амбразуру. И потом каждый год гордиться количеством ударно легшим на неё.
К конторе колхоза я подъехал при свете фары. Генералова на месте не оказалось. Версия вредной Любки-секретаря, направлявшейся после изнурительного трудового дня домой, аж пошатывало сердешную от перенапряжения, – мол, выехал по бригадам. Во все времена суток про начальство везде один ответ, у нас по-другому не бывает. На ночь глядя выехал? Врёт, конечно. Где-нибудь у Трифона, своего исполнителя желаний, рыбу доедает в его сказочной пещере. В полудрёме. Или дома, у жены под боком – всё-таки поздно уже.
Тогда я решил выйти в свободный поиск Ивана Курилова. Первым делом куда? Ясно же. У диспетчера в конторе узнал адрес. Повезло. Он оказался дома.
– А-а! Корреспондент. Милости просим! – Нисколько не удивившись, чуть не с объятиями встретил
