гарантирую! Вот, сравните эти проценты со средним показателем по колхозу за последнюю декаду – 3,75 – и вам станет ясно – горячо! Искомые мышки, шебуршащие в государственном кармане, где-то рядом. И мне хочется сделать стойку на эту крупную дичь, прикинувшуюся мелкой. А вам, правдолюбки?! Или вернёмся и скажем уважаемой Татьяне Васильевне, что мы нечаянно или по моему злому наущению нарушили журналистскую этику. Давайте, мол, просто по-человечески поговорим в открытую, а? Признайтесь честно, что вы ворюга. Вот вы подходите и говорите, застенчиво потупив глазки: тётя Таня, а ты ворюга? Видите ли, девочки, благодарно ответит вам тётя Таня, работа у меня такая. И быстро-быстро спрячет все концы в воду. А потом ещё и ручки вам пожмёт, пока не оторванные. Может даже на мороженое даст. Догонит и опять даст. Ну, готовы вот так? То-то же. Поэтому пусть всё это будет для вас, коллегини мои прекрасные, первым уроком на практике: способы взятия материала могут быть самыми различными, без нарушения, конечно, основ нашего замечательного законодательства и горячо любимого уголовного кодекса. Вывод из собранных фактов – может быть только один и абсолютно честный – статья в газете. Запомните это на всю оставшуюся жизнь. Да продлит аллах её на веки вечные! – И сложил ладони лодочкой перед собой.
– Всё-таки способы бывают разные, честные и не совсем. – Комсомолка Ленка всё ещё с сомнением качала и качала головкой.
Конечно, говорила она сущую правду, прямо как селёдку резала, короче, запросто. Однако именно это-то нам вдруг и не понравилось. Может потому что явно конкурентка обрисовалась, в области правдолюбия. Что наверняка далеко пойдёт и нас наверняка обскачет. А нам это надо?!
– Вечно ты, Ленка, сомневаешься! – Вдруг возмутилась даже Сашенька-Шурочка. – Во-первых, что нечестное мы совершили? Какая, собственно, разница, откуда мы и зачем нам эти анализы? Мы молоко не разбавляли и жира в него не добавляли, не убавляли. Это всё фиксируют акты. Так? А, во-вторых, я бы, например, на всё согласилась, всё сделала, лишь бы установить истину, правду.
Во как! Бывает же такое!
– Так истину или правду? – Попытался было я установить.
– Правду! – Гордо уточнила Сашенька.
– А, тогда другое дело. – Как-то сразу все успокоились. Вот это по-нашенски! В гробу мы теперь видали эту истину!
– Учтём ваше согласие на всё и установим! Истину. Как правду. Тьфу! Или наоборот. – Пообещал зачумленный Лёнька. – Но на будущее, в общении с нами, настоящими мужчинами, любящими именно правду и ничего, окромя её, советую никогда не сомневаться. В нас, прежде всего. Мы, то есть я, правы всегда.
– В смысле, истинны?! – Ввернул я.
– Да пошёл ты! Грамотей! Задолбал!
Я поощрительно похлопал в ладоши заболтавшемуся начальнику. Дорогой, да ты и есть сама правда. А он продолжил, нетерпеливо подняв руку:
– Теперь вы на этом кадиллаке домой, а я на вашем россинанте к заводу.
– Нельзя. – Перестал я ему аплодировать. – Мой новый
