следовало богомолье, когда родители благословляли молодых на брак и те обручались – трижды целовались и обменивались кольцами. Дальше следовало рукобитье – заключительный этап предсвадебных переговоров и обсуждение деталей предстоящего торжества и далее запой. На этом торжестве официально объявлялись молодые женихом и невестой, и назначался день свадьбы. Венцом всех переговоров была свадьба, где жених с невестой объявлялись мужем и женой. Все эти этапы, понятное дело, сопровождались многодневным празднованием с хорошим застольем. А дом рос, готовясь принять хозяйку.
Если же рождалась девочка, дед дарил ей маленькую лампу с огоньком внутри, намекая на то, что будущая хозяйка дома принесёт в него тепло и уют. Этот дар родители бережно хранили и передавали невесте в день свадьбы, благословляя её новое жилище. И как только новая хозяйка переступала порог теперь уже своего дома и разводила от подаренной лампы огонь в печи, олицетворяя рождение новой семьи, домик снова замирал. Он продолжит расти, потом, как только молодые узнают, что скоро у них родиться первенец. И так с каждым новым дитём. По размерам дома судили о количестве детей.
На все эти события устраивались праздники, приглашались родственники и друзья. Знакомых приглашать было не надо, они приходили сами. Как и на Новый год, на день начала зимы, весны, лета, осени. На день кузнеца, учителя, садовода… На дни медведя, зайца, куропатки… На дни знаний и незнаний. С роскошью праздновали день контрабаса, хотя, кто это, никто не ведал. В общем, не трудно понять, что праздники здесь любили и на все придумывали свои обряды и ритуалы. Поэтому жили весело и счастливо.
Дом у самого деда Маняки был небольшим, но своим видом отличался от всех других в деревне. Его необычность заключалась в том, что он был выращен из двух, срощенных боками желудей с общей крышей-плюской. Так называемая изба-двойня. В одной половине располагался дед, а другую занимал Вока. На две избы одна общая печь. Хотя как одна? Труба одна. А всё остальное раздельно. Топить общую печь, понятное дело, приходилось молодому. И не только топить. Вока вёл всё хозяйство сам, ведь дед был уже старый. Нельзя сказать, что он был нЕмощный, далеко нет, просто Вока считал себя обязанным ухаживать за дедом, уважая его возраст. Да и просто, потому что это единственный его родной человек. Ни родителей, ни братьев, ни сестер у Воки не было. С самого раннего детства, насколько мог помнить себя Вока, дед всегда был рядом. Вначале дед кормил, растил и оберегал Воку, заменив ему отца и мать, которых Вока никогда не видел. Теперь, как то незаметно пришло время Воки, и он без колебаний взял все обязанности по уходу за домом на себя. Хотя все – это наверное слишком громко сказано. В своей половине дед хозяйничал без чьей либо помощи. И делал это с дотошной педантичностью. На его половине, точной копии половины Воки, всегда царил идеальный порядок. Пыль, если и была там, то она, скорее всего так пряталась, что даже под дальним углом кровати её никогда не было видно. Сама кровать безукоризненно
