скамью и теперь пыхал своей трубкой, выдувая из неё клубы дыма, – при этом он сидел, уставившись в землю, и не говорил ни слова. Хайди тем временем с интересом осматривалась. Она обнаружила хлев для коз, пристроенный к хижине, и заглянула внутрь. Там было пусто. Ребёнок продолжал обследования и добрался до старых елей за домом. Тут по ветвям прошёлся порыв ветра – такой сильный, что верхушки закачались, зашумели и загудели. Хайди остановилась и слушала. Когда немного стихло, она повернула за следующий угол дома и снова очутилась перед дедушкой. Застав его в той же позе, в какой покинула, Хайди остановилась перед ним, сцепила руки за спиной и принялась разглядывать старика. Тот поднял голову.
– Ну, что будем делать? – спросил он, потому что девочка по-прежнему не двигалась.
– Я хочу посмотреть, что у тебя в доме, – сказала Хайди.
– Пошли! – Дедушка встал и направился к двери первым. – Прихвати свою одежду, – велел он ей, прежде чем войти в хижину.
– Она мне больше не нужна, – заявила Хайди.
Старик повернулся и пристально глянул на ребёнка, чёрные глаза которого горели в нетерпеливом ожидании, что же там внутри.
– В здравомыслии ей не откажешь, – пробормотал он вполголоса и добавил: – А почему она тебе больше не нужна?
– Я бы лучше бегала, как козы, у них такие лёгкие ножки.
– Бегай на здоровье, но вещи всё же принеси, – велел дед, – уберём их в шкаф.
Хайди послушалась. Старик открыл дверь, и Хайди вошла за ним в просторное помещение, которое занимало всю хижину целиком. Тут стоял стол, а при нём стул; в одном углу находилась лежанка дедушки, в другом висел над очагом большой котёл; в противоположной стене была большая дверь, и дед её открыл. Оказалось, это шкаф. В нём висела его одежда, на одной полке лежали несколько рубашек, носки и шарфы; на другой стояли тарелки, чашки и стаканы, а на самой верхней лежали сыры, круглый каравай хлеба и копчёное мясо, потому что в этом шкафу хранилось всё, что было у Дяди Альма и что требовалось ему для жизни. Как только он распахнул шкаф, Хайди быстро подбежала и затолкала свои вещи внутрь, поглубже за дедову одежду, чтобы не так просто было их потом найти. После этого она внимательно огляделась в помещении и сказала:
– А где я буду спать, дед?
– Где понравится, – ответил тот.
Хайди только того и надо было. Она обежала все углы и осмотрела все местечки, где можно было бы устроиться на ночлег. В углу за дедовой лежанкой была приставлена лестница. Хайди взобралась по ней и попала на сеновал. Там лежал ворох свежего, душистого сена, а через круглое слуховое окно можно было выглянуть наружу; отсюда открывался вид на долину.
– Вот здесь я буду спать! – крикнула Хайди сверху. – Как тут хорошо! Иди сюда, посмотри, как здесь хорошо, дед!
– Да знаю, – ответил снизу дедушка.
– Сейчас я устрою себе постель! – снова крикнула Хайди, деловито снуя по сеновалу. – Но тебе придётся подняться
