бы. – Кто-то из нас двоих должен это сделать. Мы со всем справимся, принцесса. Обещаю.
– С чем мы справимся, Алекс? – теперь я поворачиваюсь к нему лицом, не боясь прямого зрительного контакта. – Тут не с чем справляться. Всё сломано так, что проще построить что-то новое, чем собирать обломки.
– Я не хочу новое, хочу своё, – настаивает самый чудесный мужчина на свете. Но вместе с его словами в моей голове отдаётся эхом: «Не хочу постороннюю, хочу свою». Сердце пропускает удар, и я ловлю полноценную паническую атаку. Полностью теряю контроль над собой, ноги дрожат так сильно, что я вынуждена вцепиться в ограждение балкона, одышка невероятная, будто я взбежала на наш двадцать второй этаж, минуя лифт. Ничем не объяснимая тревога охватывает меня целиком в рекордно короткие сроки. Всё как в тумане.
Прихожу в себя уже в комнате. Мы одни с Алексом в моей спальне, я сижу у него на коленях, он нежно гладит меня по спине, уговаривая, что всё будет хорошо. Наконец, замечает, что я снова в адеквате.
– Я люблю тебя, Мари, это не изменить. Просто доверься мне.
После только что пережитого страха в его руках так уютно и спокойно, что отодвинуться от него равноценно самоликвидации. Я прижимаюсь крепче, вцепившись пальцами в его как всегда идеально выглаженную белую футболку, утыкаюсь носом в изгиб шеи.
– Я не знаю, что это было, – всхлипываю нервно. – Со мной впервые такое.
– Похоже на паническую атаку, – объясняет очевидное Алекс. – Насмотрелся на подобное в рехабе.
Я отодвигаюсь немного, чтобы видеть его лицо:
– Всё было так плохо, да?
– Ты сейчас о своём состоянии или о моём? – уточняет он.
– О твоём, – говорю тихо. – Когда я в первый раз прочитала, где ты, никак не могла поверить. Это же не про тебя, Алекс.
Он смотрит на меня внимательно, обдумывая ответ.
– Первое время было адски сложно, – признаётся. – Я немного сорвался. С реабилитацией была идея Марка.
– Ну, да, кто бы сомневался, – хмыкаю. Потом замечаю кое-что новое в его облике. Я так старательно весь вечер отводила глаза, что не обратила внимания на чёрные буквы на его шее.
– Когда ты сделал тату?
– Какую именно?
– Я сейчас про ту, что на шее. А что, есть ещё? – раньше не было ни одной.
– Есть. Покажу, если будешь хорошей девочкой, – улыбается соблазнительно. И я не могу не улыбнуться в ответ. Провожу пальцем по своему имени, выбитому на гладкой загорелой коже.
– Так когда? – спрашиваю настойчиво. – В том клипе, который про сны, её ещё не было.
– Ты видела его? У тебя был доступ в сеть? – спрашивает хрипло.
– Был, только вот писать не могла, – я сглатываю, размышляя, почему же так и не попыталась обойти этот запрет. Так глупо. Я испугалась тогда. Может, зря?
– Ты
