в летние теплые звездные ночи молодежь собиралась гурьбой и пела песни.
К северу за небольшой седловиной, покрытой потравленным дубняком, высилась Мордовская гора, а еще далее, к началу Каменского лога – чуть пониже – Томыловская гора. Их плоские вершины вслед за известняковыми «лысинами» и эрозионными рытвинами с корявым дубняком переходили в слабоволнистые поля с черноземами и редкими дубовыми колками.
На пологом восточном склоне Русской горы – «мазарки» с лесом дубовых, почерневших от ветра и непогоды крестов. Рядом с мазарками – огромный двухэтажный кирпичный «общественный амбар» с малыми прорезями для света и вентиляции. В нем хранили страховой запас мирского зерна на случай голодного года. При подъезде к Каменке именно он первый появлялся на горизонте, свидетельствуя о том, что до Каменки осталось «недалече». За ним уже виднелся золоченый крест на белой стройной колокольне, здания земской больницы и ветрянка Косова, расположенные за селом на высоком подъеме из лога. И только тогда открывались порядки двух длиннейших улиц с разбросом крытых соломой крестьянских домов. За кладбищем на отшибе виднелся большой приселок – Александровка.
Большая Каменка (вид с террасы реки Сок, фото 1972 г.)
Церковная базарная площадь делила эти порядки на два конца: русский (восточный) и мордовский (западный). Базары в воскресные дни были шумные и людные, а в храмовый праздник, Михайлов день, ярмарки заполняли всю огромную площадь телегами со скотом, непременной каруселью, с цыганами, коробейниками, петрушками. В разгар жнитва площадь превращалась в своеобразную биржу, где продавалась и нанималась на время уборочной страды рабочая сила из малоземельных соседних губерний. В предвоенные годы (1909–1914 гг.) земство организовало 2–3 сельскохозяйственные выставки, от которых остались коновязи для показа скота разных пород и несколько простеньких павильонов для демонстрации экспонатов сельского хозяйства. Они оказались удобными для встреч влюбленных парочек по вечерам.
Но наибольшую славу приобрела церковная площадь своими кулачными боями в дни веселой масленицы. Дело всегда начиналось с маленьких сопляков-мальчишек: мордвишат и русских, которые собирались ватажками за стенами базарных магазинов и занимались перебранкой:
«– Стой! Стой! – кричат с мордовского лагеря.
– Стоим, хоть дой! – отвечают русаки.
– Эй, русски, брюки узки, – стой!
– Эй, эрзя, токамс нельзя, стой! («Мордвина трогать нельзя» – русско-мордовская поговорка).
– Жаль кулаков на таких дураков! – Наши дураки не глядят на кулаки!
– Сто-о-ой![15]». В кучки мелюзги врываются в поддержку парни – брательники, а за ними взрослые, пожилые мужики и… пошла «катавасия». Ходит конец на конец. Над площадью стоит тысячеголосый рев подвыпивших для храбрости бойцов. В разгар боя
