отмечалось пожилой частью населения: «Так их растак. Не воруй! А если воруешь, так не попадайся!»
Окраины села были заняты гумнами и амбарами с зерном. Между ними и порядками размещались огороды с картофелем и обязательным подсолнечником.
Чтобы, сидя на завалинках, научиться самарскому опыту лузгать подсолнухи под рассказы и деревенские забавы, нужен был большой опыт поколений, которому я долго не мог научиться. Это была виртуозная работа живого комбайна: семечки незаметным движением пальцев сами летели в рот, тем же движением челюстей и языка вышелушивались, вкусные масляные ядрышки отправлялись по назначению, а шелуха не успевала выплевываться и висела на губах, пока, подчиняясь закону тяготения, не падала на подолы и завалинку.
Чтобы закончить описание топографии этого огромного русско-мордовского поселения Среднего Заволжья, надо еще сказать об обширных луговинах за гумнами на приселенных сильно выбитых выгонах, через которые дважды каждый день прогонялись общественные стада коров, а их было не менее шести: по два стада на конец, да еще одно стадо из Александрова. За луговинами выгонов, выделенные глубокой канавой, располагались леса казенного и удельного ведомств, где можно было в поисках грибов и орехов заблудиться, нарваться на волчьи стойбища, сорваться в заросшие липой и орешником глубокие крутосклонные овраги с холодными родничками по дну. За самовольные порубки полагались денежные штрафы и сиденье в кутузке после маятного тасканья по судам в страдные дни посева, сенокоса или уборки.
За дубовым разнолесьем – необозримые поля с рожью и яровой пшеницей, овсом и просом вперемежку с поздними зелеными парами, выпасавшимися по крайней мере до июля, т. е. поля, используемые в системе традиционной «трехполки», с которой со все усиливающейся энергией боролась вся прогрессивная земская агрономия. Поля эти ежегодно переделялись по «душам» с криками и руготней на сельских сходах. Каких-либо культурных мероприятий при такой системе «мирского» использования матушки-земли проводить было нельзя. Естественно, что огромные потенциальные запасы элементов питания, свойственные типичным черноземам (гумусовый слой до аршина) использовались хищнически. Запасы влаги определялись выпадающими осадками, часто в засушливом Заволжье весьма скудными. Урожаи зерновых культур в 40–50 пудов с казенной десятины (6–7 ц/га) были той средней нормой, которая определялась земской статистикой, поднимаясь в сравнительно редкие влажные урожайные годы до 70 пудов (10 ц/га). Следует отметить, что и богатые сенокосы на поемных лугах Сока переделялись по душам ежегодно, а об их улучшении даже никаких разговоров в те далекие годы не велось.
Первые впечатления от бытия
Первое мое сознательное восприятие бытия – пожар ветряной мельницы Косова, крепкого мужика с мордовского конца. Ветрянка стояла на самом «юру», на верхней части длинного покатого склона Каменского лога. Я, четырехлетний мальчишка,
